Название: Письма
Автор: Deidy
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Рокэ Алва/fem!Ричард Окделл
Жанр: гет, флафф, романтика, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Рика приезжает в Олларию, чтобы стать фрейлиной.
Примечание: Написано на Кэртианские бусы. Может быть несоответствие к канонными датами.
читать дальше1.
Осень в Олларии оказалась мрачной. На дорогах были лужи и грязь, а низкие тучи грозили вот-вот пролиться дождём.
Рика порадовалась, что едет в карете — иначе она наверняка промокла бы до последней нитки. Хотя сам факт того, что она сейчас ехала по столице, вызывал довольно противоречивые чувства: с одной стороны, она была очень рада оказаться при дворе Её Величества и, что радовало даже больше, она наконец-то вырвалась из Надора. Но это так же означало, что она останется совсем одна среди врагов, и единственной поддержкой при дворе будут только кузен и королева. Конечно, Наль сделает всё, чтобы защитить её — он обещал, но ему самому нелегко приходится. Это, конечно, неудивительно — после того, как щит Окделлов был разбит, ему пришлось стать герцогом и взять в свои руки весь Надор — а это было ужасно непросто. А уж после того, как погиб Эйвон...
Рика нащупала под корсажем письмо — патент фрейлины. Она всю дорогу боялась, что потеряет его, и старалась держать как можно ближе к себе. В детстве она мечтала когда-нибудь стать фрейлиной и верно служить королеве, а потом узнала от матери, как на самом деле тяжко приходится Её Величеству — насильно отданной нелюбимому мужу, вечно вынужденной бороться с интригами кардинала, среди людей, готовых при удобном случае немедленно вонзить нож в спину. Поэтому, когда Рике пришло приглашение ко двору, первым, что она испытала, был дикий ужас. За это Рика три дня сидела в домашней церкви и замаливала свои грехи — конечно, ведь ей ни в коем случае нельзя так себя вести. Окделлы должны быть тверды и незыблемы — даже если их герб разбит.
Экипаж, наконец, остановился, и дверца приоткрылась. Один из солдат, охранявших её в дороге, подал ей руку, и Рика вышла, сразу начав оглядываться. Особняк Наля выглядел тёплым и уютным даже снаружи, и Рика улыбнулась — ну а каким ещё может быть дом у доброго кузена. Сам Наль не заставил себя ждать, появившись на пороге дома спустя пару секунд: он замер, а потом поспешил к ней и заключил в объятия. Рика с радостью обняла его в ответ — она была искренне рада видеть кузена, с которым они так давно не встречались. А ведь Наль был единственным, кто продолжал вспоминать о них после смерти отца. Остальные просто забыли, что когда-то были знакомы с Окделлами.
Наль провёл её в дом. Внутри оказалось даже лучше, чем снаружи. Среди такой красоты в своём простом, сером, поеденном молью платье она наверняка выглядела ужасно.
На лестнице, ведущей на второй этаж, их встретила женщина — с прямой спиной и каменным выражением лица, возвышаясь на последней ступеньке, она походила на какую-то статую. Рике она не понравилась.
— Рикардина, герцогиня Окделл, — представил её женщине Наль, и Рика заметила, как та едва заметно поморщилась. — А это Глория, виконтесса Крон. Она будет твоей дуэньей.
Виконтесса скорчила гримасу, которая, должно быть, означала улыбку и присела в реверансе. Рика была вынуждена сделать тоже самое.
Где только Наль откопал её? Неужели нельзя было найти кого-нибудь приятней? Где вообще этот Крон находится — Эпинэ? Или Придда?
Создатель, неужели ей действительно надо будет жить с этой мармалюкой?
В комнату, дверь которой Наль распахнул перед ней, Рика влетела так быстро, что едва не запнулась о порог.
— Мне не нужна дуэнья! — заявила она, стоило дверям закрыться. Кузен стушевался и, кажется, пробормотал что-то о приличиях. — Почему она?
— Виконтессу Крон посоветовал эр Август.
Август? Должно быть, Август Щтанцлер о котором Наль раньше говорил в письмах. «Старый друг эра Эгмонта». Который, как и все другие, забыл об этой дружбе, когда отец погиб. И вдруг вспомнил, стоило Рике получить патент? Да разве бывают такие совпадения?
— Он очень хочет с тобой встретиться, — продолжал бормотать Наль. — Но за ним постоянно следит кардинал, так что он не может сделать это открыто. Пожалуйста, давай я тебя ему представлю.
Знакомиться с «эром Августом» Рике не хотелось категорически. Но разве могла она отказать кузену, который столько для неё сделал?
2.
Они направились в какую-то таверну и заказали бутылку алатского — конечно же, для виду, ведь пьянство — смертный грех. Их провели в отдельную комнату, в которой было две двери — в одну вошли они с Налем, за другой оказалась лестница, ведущая в одну из комнат на втором этаже — и туда Рика двинулась уже одна.
В комнате был всего лишь один человек — должно быть он и был «эром Августом».
— Девочка моя, как я рад тебя видеть!
Рика с трудом проглотила слова о том, что обращаться подобным образом к человеку, которого видишь впервые, как минимум, неприлично. Она поговорит с этим человеком и не скажет ни единого плохого слова! Ведь этот человек нравится Налю и помогает ему — что кузен подумает о ней, если из-за её резких слов испортятся отношения между ними?
— Вы эр Август? Я очень рада познакомиться с вами. Наль столько рассказывал о вас, — она сделала реверанс, стараясь выглядеть настолько учтиво, насколько это вообще возможно. Лгать она не умела — ей всегда говорили, что у неё все мысли на лице написаны. Но ради Наля она постарается.
— Я так хотел хоть раз помочь чем-нибудь вашей семье, но доверие ко мне очень шатко, а кардинал любое письмо мог расценить как государственную измену. Ведь у него столько власти — даже король в его руках всего лишь пешка.
Рика сжала руки в кулак, смяв в них подол платья. Как смеет этот человек говорить такие вещи? Когда Наль стал герцогом, доверие к нему было даже не шатким — его вообще не было. Но он всегда присылал письма, даже если боялся, что за них он окажется в Багерлее. И, когда мог, присылал даже деньги — а ведь ему самому был нужен каждый тал, чтобы как-то поднять Надор. Как может этот Штанцлер лгать так открыто?
А он всё говорил и говорил. О тиране кардинале, о проклятом Первом Маршале, о несчастной королеве и никчёмном короле. Рика слушала, не слыша. Ей хотелось уйти — уйти как можно быстрее. Зачем Наль послал её к этому человеку?
— Если бы я только знал, что за игру затеял Алва. И зачем он выписал для тебя этот патент... — как бы Рика старалась не слышать, за «патент» слух всё же зацепился.
— Что?
— Я могу понять твоё ошеломление, девочка моя. Признаться, я и сам был поражён не меньше, когда узнал об этом. Ведь на Совете, когда речь зашла о том, чтобы тебе было позволено навестить герцога Ларака, кардинал сказал, что не желает никогда видеть Окделлов в столице. И буквально на следующий день я узнал, что Алва выписал для тебя патент фрейлины. Пожалуй, он единственный, кто мог сделать это, не боясь мести кардинала, но его мотивы остаются мне непонятны. Скорее всего, он хотел насолить Дораку, но, возможно, решил что-то предпринять, и для этого ему понадобилась ты. Умоляю, будь осторожна! Что со мною станет, если я не смогу уберечь дочь погибшего друга!
Значит, патент выписал не Наль, а Алва? Проклятый Ворон, убивший её отца? Но зачем?
Это настолько поражало, что не слушать речи кансильера дальше стало совсем просто — размышления заглушали неприятные слова.
Она не заметила, как оказалось, что она уже спускается по лестнице. Наль подскочил и снова начал что-то бормотать — Рика не слышала, что именно. Это не было важным. Важным было понять для чего она здесь — и понять это надо было как можно быстрее.
3.
В багряно-чёрном бархате, с украшениями, умело уложенной причёской и лёгким макияжем Рика изменилась настолько, что едва узнала себя в зеркале. Наль позаботился даже о наряде — и платье сидело, словно специально для неё сшитое, хотя мерки никто не снимал. От радости она бросилась кузену на шею — таких роскошных нарядов у неё не было никогда.
В тот же день она отправилась во дворец, и это было так прекрасно, что не могло быть испорчено даже каменным лицом Глории. Тем более рядом сидел Наль и непринуждённо рассказывал о знакомых людях, которых, может быть встретит и она. Жаль, что он лишь проводит её до апартаментов королевы — расставаться с добрым кузеном не хотелось, а жить с сегодняшнего дня она будет совсем в другом доме, и встречаться они будут лишь во дворце — или приходя друг к другу в гости. Но это правильно — у Наля много дел, и не стоило прибавлять ему забот.
Когда Рика увидела дворец, то поняла, что дом Наля по сравнению с ним — бедный домишко, а при воспоминании о Надоре стало и вовсе стыдно. Как мог один из величайших замков превратиться в такое убожество?
Поняв, что разглядывая всё вокруг, она выглядит глупо, Рика постаралась смотреть только перед собой. Так она предстала перед королевой.
Её Величество тепло поприветствовала новую фрейлину и позволила усесться на пуф возле её ног. Рика трепетала — она столько слышала о королеве и о том, как она прекрасна, но реальность превзошла любые ожидания.
Какая-то молоденькая незнакомка читала Книгу Ожидания звонким голосом, и, несмотря на то, что книга была еретической, Рика с удовольствием слушала приятный голос.
И всё было прекрасно, пока в залу не вбежала толстая женщина и не сказала:
— Первый Маршал к Её Величеству.
Атмосфера изменилась мгновенно. Фрейлины начали улыбаться чуть шире и смеяться чуть чаще, королева выпрямилась и начала теребить чётки, а сама Рика понятия не имела, что ей делать и как реагировать.
Рокэ Алва зашёл сразу после того, как о нём сообщил, и поцеловал королеве руку.
Ворона называли первым красавцем, и Рика сейчас понимала, почему.
— Вы хотели нас видеть? — голос королевы звучал удивительно твёрдо, несмотря на то, что руки нервно перебирали бусины чёток.
— Хотел узнать, нет ли у вас особых пожеланий относительно подарка. А то вдруг я не оправдаю ваших ожиданий, — Алва откровенно насмехался и руки королевы дёрнули чётки чуть сильнее.
— Мы будем рады любому подарку из ваших рук.
А ведь ближайший значимый праздник — день рождения королевы, и он лишь через несколько месяцев. Зачем спрашивать о подарке сейчас, когда впереди ещё столько времени?
— Тогда больше не смею прерывать ваши благочестивые порывы, — Алва кивнул на Книгу Ожидания и развернулся. Рика вздохнула с облегчением, но, видимо, рано.
— Постойте. Мы не представили вам новую фрейлину, — сердце Рики замерло, стоило ей понять, что речь идёт о ней. Королева благосклонно улыбнулась и положила руку на плечо девушке, незаметно шепнув ей, чтобы одна поднялась.
— Рикардина, герцогиня Окделл, — промолвила Её Величество. Рика промолчала — произнести пару фраз о том, что она рада приветствовать Первого Маршала, дочь опального мятежника не смогла, хотя это и было бы простой вежливостью. Вот ещё, сказать, что она рада видеть убийцу отца!
Ворон скользнул по ней взглядом, не выражающим ничего, кроме скуки, и поцеловал протянутую руку. К своему стыду, Рика не смогла скрыть дрожь.
Алва не сказал больше ни слова, покинув комнаты так же быстро, как пришёл в них.
4.
Чтобы привыкнуть к новой жизни времени потребовалось немного. Фрейлины делились на тех, кто скрыто презирал её и на тех, кто её поддерживал. Королева ей благоволила. Новый дом был большим и красивым, а слуги расторопными. Наль навещал не меньше двух раз в неделю, и даже с Глорией удалось соорудить подобие сотрудничества. Она даже оказалась неплохим человеком — просто смерть мужа повлияла на неё слишком сильно.
С Августом Штанцлером она почти не встречалась и Рокэ Алву видела лишь изредка.
В общем, жизнь была прекрасна целых полгода. Пока не пришло письмо от матушки.
«...Я очень недовольна тем, что вы забыли свою семью, которая столько времени заботилась о вас... В столице очень много вещей, развращающих умы молодых девиц... До меня дошли слухи... Я очень вами разочарована...».
Рика не понимала, что происходило — она исправно посылала в Надор письма каждый месяц и отвечала на письма матери и сестёр. А теперь её обвиняли в том, что она совсем не писала. Да ещё и несуществующие слухи о несуществующих встречах с какими-то придворными и военными. Да таких слухов даже во дворце нет — а уж там поговорить любят! Так откуда матушка взяла весь этот бред?
С этими вопросами она пошла к кузену и тот, смущаясь, признался, что ему такие письма приходят уже четыре месяца, хотя он старался убедить эреа Мирабеллу в том, что это всё неправда. Только матушка никогда не слушала никого, кроме себя.
О том, куда пропадают её письма, он ничего не знал, о том, откуда взялись несуществующие слухи тоже.
Неужели письма перехватывают? Ведь не могли же они все потеряться.
И кто-то сообщает матушке о том, что якобы происходит с Рикой в Олларии.
Но кому это всё нужно? И зачем?
Рика не знала ответов на эти вопросы, но очень хотела узнать.
Вечером она снова встретилась со Штанцлером. Он узнал от Наля о странных письмах и обещал, обещал, обещал. О том, что убедит матушку в том, что это неправда, что узнает, куда исчезают письма, что найдёт тех, кто хочет опорочить её имя, что позаботится, чтобы никто больше об этом не узнал.
Рика не верила ни единому его слову, но согласно кивала. Если поможет — хорошо, если нет — она сама как-нибудь справится.
— Приходи ко мне почаще, ты меня совсем не навещаешь.
Вот ещё! Не хватало только самостоятельно идти к этому...
— Как я могу? Вы старый больной человек, я не могу тревожить вас своими визитами.
— Что ты, девочка моя, я всегда рад тебя видеть.
Она распрощалась с этим неприятным человеком и поспешила в дом. Лучше провести этот вечер в кресле у камина — и обдумать всё, что сегодня произошло.
5.
День рождение королевы было событием даже более значимым, чем представление наследника. По крайней мере, торжество было куда более пышным. Только Рике было не до этого.
Вчера вечером ей пришло письмо от владельца дома — письмо было длинным, на трёх листах, но его содержание сводилось к одной простой вещи: либо она выкупает дом, либо пусть ищет новый. Ни у неё, ни у Наля не было необходимой для выкупа суммы — они и сняли-то особняк потому, что купить не представлялось возможным. И, как назло, в городе не находилось ни одного подходящего для съёма дома.
Конечно, она могла переехать к кузену, но так хотелось иметь своё собственное жилье, где она могла быть не гостьей, а хозяйкой. Да и не хотелось своим пребыванием в доме доставлять Налю какие-то неудобства. Ему же и так непросто. Нет, он, конечно, не откажет — добрый кузен просто не смог бы оставить Рику на улице, но ей самой будет очень стыдно, что она доставила ему столько проблем.
От своих мыслей Рика отвлеклась только когда королева вышла из будуара. Она была ещё прекрасней, чем всегда, а алый камень на шее приковывал взгляд. Странно, раньше Рика никогда не видела этого украшения. И камень странный — не рубин, и светится так ярко.
Кто-то ахнул:
— Алая ройя! Откуда, Ваше Величество?
Рика вместе со всеми смотрела на украшение, как на чудо. Камень, стоящий так дорого и являющийся такой редкостью, что за него не жалко отдать всё, что только есть. Рика видела этот камень впервые и теперь понимала, почему его так ценят.
Королева провела по камню кончиками пальцев и улыбнулась:
— Подарок Первого Маршала.
Фрейлины принялись восторгаться и нахваливать подарок пуще прежнего.
Рика улыбалась — камень шёл королеве и заставлял её сиять ещё сильнее, чем раньше. Из головы моментально ушли все плохие мысли.
Они пошли в зал, где проходило торжество. Рика вновь почти не отходила от королевы — только протанцевала два танца. Один с Налем и ещё один с каким-то теньентом. Кузен был немного неуклюж, но с ним было весело, имени теньента она не запомнила и потеряла того из виду сразу после того, как танец закончился.
На празднике было хорошо, поэтому, когда всё закончилось, стало очень грустно и мысли сразу вернулись к проблеме с домом. Покидать его не хотелось, но и денег, чтобы остаться в нём, достать было неоткуда.
Когда она приехала домой, оказалось, что ей пришло новое письмо от домовладельца. Стало страшно — неужели прямо сейчас велит убираться из дома?
Она вскрыла письмо дрожащими руками и, прочитав, не смогла удержаться на ногах, рухнув в кресло.
«Я искренне благодарю герцога Алву за покупку дома. Считаю нужным сообщить, что получил всю требуемую для того сумму. Все нужные документы приложены к письму. Герцогиня Окделл может оставаться в доме, сколько пожелает».
6.
Что делать Рика не знала. В такой ситуации она была впервые. Сперва она хотела посоветоваться с Налем, но быстро отмела эту идею — кузен будет только бормотать что-то невнятное о том, что так нельзя.
Наверное, надо было или поблагодарить Алву или уже собирать вещи — ведь дом уже не её. Хотя бывший владелец сказал, что она может оставаться сколько пожелает. И как она должна это понимать?
Сначала она хотела пойти прямо к Алве и спросить напрямую, но потом решила, что это глупая идея. К тому же Глория в кои-то веки отпросилась уйти, а значит, ей бы пришлось идти в дом Ворона одной, а это было бы уже неприлично. До матушки итак доносятся неясные лживые слухи, не хватало ещё, чтобы эти слухи и вправду появились — а визит в дом Алвы незамеченным пройдёт вряд ли.
Ничего лучше, чем написать ему письмо Рика придумать не смогла — пусть лучше говорят о безнадёжной влюблённости, чем об утраченной невинности. Поэтому она нашла в себе силы подняться и сесть за стол. Писать было сложно, потому что Рика понятия не имела что именно должно содержать письмо. Слова не желали складываться в нормальные предложения, и Рике пришлось несколько раз всё переписывать. Но, в конце концов, вышло неплохо — как считала Рика.
«Герцог Алва,
Простите меня за глупые вопросы, но не узнать я не могу. Пожалуйста, разъясните мне ситуацию с домом на Каменной улице, в котором я на данный момент проживаю. Сегодня мне пришло письмо от владельца дома — видимо уже бывшего, он сообщил, что дом выкуплен Вами, но при этом я могу в нём остаться. Мне эта ситуация неясна. Объясните, могу ли я остаться или нет. И, если всё же не могу, скажите, к какому числу я должна освободить дом.
Она посыпала чернила песком, стряхнула его и запечатала письмо фамильным перстнем, доставшимся ей от отца. Потянулась к шнуру — слуга явился почти сразу.
Она отдала указание доставить письмо Алве и попросила приготовить ей травяной настойки — ей требовало успокоиться. Слуга поклонился, схватил письмо и убежал. Через некоторое время ей принесли чашку с настойкой.
Не зная, ответит ли ей Первый Маршал сегодня или отложит на потом она решила подождать — да и время ещё слишком раннее для сна, даже не смотря на то, что так хочется лечь в постель и больше ни о чём не думать.
Но ждала она не зря — через час вернулся слуга и принёс ей ответ от Ворона.
«Эрэа,
Не вижу причин для извинений, тем более, что Ваши вопросы вполне закономерны.
Сегодня я услышал о Вашей ситуации и, пребывая в праздничном настроении — ведь сегодня праздник, решил, что могу Вам помочь. Благо денег у меня достаточно, чтобы скупить хоть все дома в Олларии. Вы вольны оставаться в этом доме до тех пор, пока он Вам не надоест — мне он не нужен. Всего хорошего.
Теперь она со спокойной душой могла отправиться спать.
Наверное, узнай об этом матушка, она сказала бы немедленно собирать вещи и убираться из этого дома, потому что Люди Чести не могут жить на подачки мерзавцев. Но в данный момент Рике было всё равно — за полгода ей полюбился этот дом, и она не хотела уходить из него. И если для этого нужно поблагодарить Алву, она так и сделает. Прямо завтра и напишет ответ.
Так у них завязалась переписка.
7.
Рокэ Алва был мерзавцем, подлецом, негодяем, предателем и потомком предателя, убийцей Эгмонта Окделла — и это только малая часть из тех «лестных» слов, что ей твердили все эти года.
Тем не менее, стоило Рике получить от него письмо, и она мгновенно забывала об этом. Как получилось, что она стала переписываться с Алвой, Рика до сих пор понимала лишь смутно — просто она послала ему короткие строчки благодарности, он ей что-то ответил... и Рика снова ему написала. Наверняка большинство её знакомых — и в первую очередь семья, сказали бы, что это страшная ошибка. Рика считала, что это лучшая из совершённых ею ошибок.
Писали они друг другу по возможности часто, хотя иногда случались перерывы в два-три дня — изредка в неделю. Всё-таки у Первого Маршала и без писем было много дел, да и фрейлина не всегда была свободна.
Ей даже не хотелось знать, действительно ли ему интересно переписываться с Рикой или он делает это из вежливости — она была уверена, что если ему надоест отвечать на письма, то он просто перестанет это делать.
Она писала обо всём, что приходило в голову, и что считала достойным внимания. Он отвечал ей тем же. Правда в своей собственной манере, когда не ясно, то ли он издевается, то ли пишет серьёзно.
Сейчас письма не было третий день подряд, и теперь Рика понимала почему.
Королева, вернувшись с Совета Меча объявила фрейлинам, что будет война и Первый Маршал отправится в Варасту в качестве Проэмперадора.
Рика сжала и разжала пальцы. Королева уверенно говорила о том, что Рокэ Алва непременно справится с этой задачей, а Рика вспоминала слова Наля о том, что в Варасте всё безнадёжно. И кому верить — королеве или кузену? Или Рокэ Алве, который однажды уже совершил невозможное, перейдя болота Ренквахи?
Наль говорил, что нужно, чтобы Талиг проиграл сражение в Варасте — и тогда обязательно появится шанс. Шанс на что? На новую войну? Такую же на которой погиб отец? Зачем всё это нужно?
Рика не понимала и не хотела понимать.
Поэтому приехав домой, она написала новое письмо — со своими тревогами и с пожеланием удачи.
«...Наль говорит, что я не понимаю потому, что я девушка и потому, что слишком много потеряла. Меня его слова разозлили — так и есть, но неужели из-за этого я не могу говорить, что война — это плохо? Он хочет, чтобы я сходила к Штанцлеру, потому что он лучше умеет объяснять. Не хочу идти — не люблю слушать речи этого человека. Он говорит хорошие слова, но большинство из них — ложь.
Странно, что об этом пишу я. Ведь из меня воспитывали поборницу дела Чести, достойную наследницу отца. Странно, что я пишу об этом Вам.
Хочу пожелать Вам удачи в предстоящей кампании...»
Интересно, прервётся ли теперь их переписка — война обещает быть долгой. Без писем станет тускло — конечно, королева никуда не денется, но Наль на пару с Штанцлером станут вещать о том, что войну нужно проиграть. Пожалуй, нужно сегодня же сказать кузену, что если он ещё раз скажет о поражении, она прекратит с ним общаться. Возможно, подействует. А с «эром Августом» она просто постарается не встречаться — конечно не хотелось обижать Наля, но этот человек становился с каждой встречей всё невыносимее.
Она до сих пор помнила, как отчего-то у них зашёл разговор об Алве — и почему-то перешёл на Джастина Придда. Она потом написала Алве — кажется, то письмо начиналось словами «Возможно, я лезу не в своё дело и я пойму, если Вы мне не ответите, но меня учили, что если что-то непонятно, то нужно спрашивать, поэтому я спрошу у Вас» — и изложила рассказанные ей события. Алва, как ни странно, ответил — и написал свою версию. Почему-то Алве она поверила больше.
Интересно стоит ли ждать ответа на нынешнее письмо или на прошлое, которое ушло словно бы в пустоту. Возможно, и стоит, но вряд ли сегодня. Поэтому Рика отправилась спать.
8.
«Прошу прощения, что не отвечаю на Ваши письма, но можете быть уверены, что я прочёл оба. К сожалению, в данный момент у меня совсем нет времени на что-либо, не касающееся войны и я надеюсь, что Вы поймёте. Мы уйдём в Варасту через пару дней, но если Вас устроит получать ответы на письма значительно позже, чем когда я находился в Олларии, то приносите письма мне в дом — мой домоправитель переправит их мне.
Письмо было неожиданным и, хоть и было коротким, очень приятным. Они могли продолжить переписку — это радовало даже сильнее того факта, что ей вообще написали. Ну и пусть письма будут идти долго — да хоть месяц — зато она не умрёт здесь с тоски.
Рика хотела прямо сейчас схватить перо и написать что-нибудь в ответ, но вспомнила, что у Алвы и так очень много дел — не стоило его сейчас отвлекать письмами. Поэтому перо вернулось на место, а сама Рика пошла к Налю.
Кузен встретил её очень тепло, даже не вспомнив, что они в прошлый раз едва не поссорились.
Потом Наль вдруг погрустнел, что не укрылось от Рики. На вопрос что случилось, Наль замялся и кое-как выдавил:
— Эрэа Мирабелла прислала письмо, — Рика сразу поняла, в чём дело. — Она... видимо наши письма до неё так и не дошли.
Он открыл ящик стола и вытащил письмо. Немного подумал, решаясь, и всё-таки отдал его Рике.
Содержание письма очень напоминало то, что она получила раньше, только теперь к этому ещё прибавилось обвинение в принятии подачек и в дружелюбии к Алве, которое со временем может перейти в большее и наверняка плохо закончится.
— Рика? Что с тобой? Ты побледнела.
Наль завертелся вокруг, помахал на неё рукой, сунул в руки стакан воды, который Рика выпила залпом.
— Я знал, что ненужно давать тебе это письмо, — грустно пробормотал кузен. Рика отмахнулась, пытаясь прийти в себя.
Откуда матушка могла узнать? Кто мог сказать?
Сама она никому не говорила о переписке с Алвой — даже Наль об этом не знал. Мог ли сказать Алва? Нет, это не он — в этом Рика была уверена. Она хорошо помнила историю с Джастином Приддом — и он, наверняка, тоже.
Неужели кто-то из слуг сообщает кому-то о письмах? Простолюдинам всё равно кому служить и насколько грязную работу нужно выполнять — лишь бы заплатили. Но кто платит? Кому понадобилось очернять Рику в глазах её собственной семьи?
— Эрэа не со зла — она просто не знает правды, — пытался успокоить её Наль. — Я знаю, ты бы никогда не простила Ворона.
«Не простила», как же. Она это сделала. Ещё до письма с Джастином она попросила рассказать, как умер отец, ведь ей никто почти ничего не рассказывал — оказалось, что он умер на линии. Это ничего толком не меняло, но стало немного легче – всё-таки дуэль не Занха. Она простила.
Но это только её дело и никто не смеет в него лезть!
— Замолчи.
Наль замолк. Рика налила себе ещё воды и снова выпила, на этот раз мелкими глотками. Голова шла кругом, а дышать становилось трудно. Кажется, к ней вернулась детская болезнь, но ничего, сейчас должно пройти.
Когда картина перед глазами снова стала чёткой и вернулась способность дышать нормально, Рика сказала:
— С этим надо что-то делать, Наль. Кто-то должен ответить за ложь обо мне.
Рика была зла, и прощать кого-то ещё она не собиралась.
9.
Она искала и не находила. Наль пытался ей помочь, но и у него не было каких-либо результатов. Но хоть не сказал Штанцлеру и на том спасибо. Не хватало ещё вмешивать в практически семейные дела кого-то сомнительного.
Если бы Алва был в Олларии она могла бы спросить кому такое выгодно — но он был далеко и у него была куча своих проблем и добавлять к ним ещё и свои было бы неправильно.
Поэтому она писала обо всём, кроме самого важного. Алва поступал точно так же — писал о жарком солнце, напоминающем о Кэнналоа, пирушке, которую устроили солдаты и о том, как отреагировал Эмиль на какую-то фразу. И ничего о ходе войны или планах. Хотя теперь он не писал и того — с начала лета не пришло ни одного письма. Но это, наверное, правильно — вдруг письма перехватят.
Как перехватывают те, что идут в Надор.
Рика помотала головой — ну почему, о чём бы она ни думала, все мысли в итоге сводятся к одному. От этого уже начинала болеть голова. Ну почему за столько времени ни единой зацепки и ни одного намёка на то, кто тот человек, что так портит ей жизнь.
Рика вернулась в реальность, когда сообщили, что кто-то просился навестить королеву. Королева ответила, что неважно себя чувствует и пусть к ней сегодня никого не пускают. Её Величество действительно была бледна — должно быть это из-за волнения. Королева с каждым днём всё больше волновалась об исходе кампании и об отсутствии новостей, а иногда, опуская глаза, добавляла, что это она во всём виновата. Конечно Рика и другие фрейлины тут же начинали уверять её в обратном. В самом деле, разве может быть королева виновата в том, что из Варасты не присылают писем?
Её Величество поднялась и тихим слабым голосом попросила проводить её в покои. Рика тут же подскочила, поскольку она сидела ближе всех и подхватила королеву под руку. Та учтиво улыбнулась и нетвёрдым шагом удалилась из комнаты.
Уже опустившись на широкую кровать, она позволила себе выразить благодарность словами.
— Спасибо, Рикардина, я так рада, что ты рядом со мною, — она улыбнулась, но то была лишь тень прежней улыбки.
— Может стоит позвать врача?
— Нет, со мною всё будет в порядке, просто я вымоталась за день.
Вымотаться, сидя на одном месте можно только душевно — это Рика могла понять и сама, ведь её душа тоже металась.
— Не беспокойтесь, Первый маршал обязательно вернётся с победой! — Рика была в этом уверена — и поэтому до сих пор посылала письма, даже не смотря на то, что ответа на них нет.
Её Величество начала теребить платок.
— Я королева и должна в это верить, но это так тяжко — я всего лишь слабая женщина, я не понимаю планов мужчин и мне страшно, когда не доходят письма.
Рика тоже не понимала, но страшно ей не было. Алва предупреждал, что у него может быть много дел и что ответ на письма может значительно затянуться. И почему-то она была уверена, что с ним всё в порядке.
— Что ж, мне лучше отдохнуть, может тогда я придумаю для себя утешительную причину всего происходящего. Ты можешь идти.
Рика сделала реверанс и вышла.
10.
Письма пришли одновременно с известиями о победе. Как только по столице разнеслись новости о сокрушительном поражении Кагеты, в её дом явился кэналлиец с пачкой писем — и там было всё! Ответ на каждое из её писем, отправившихся в никуда! Рика читала и перечитывала их весь день, напрочь забыв обо всём остальном. И не заметила, что в комнате она уже не одна.
— Рика, — смущённо протянул знакомый голос. Рика замерла и наконец-то оторвалась от письма. На пороге комнаты стоял Наль, отчаянно краснея. Наверное, стыдился того, что прервал её.
Рика на него впрочем, не сердилась — сейчас она вообще ни на кого не смогла бы сердиться, так хорошо ей было. Она подскочила к кузену и обняла его, заставив беднягу покраснеть ещё сильнее.
— Я так рада тебя видеть, Наль. Ты уже слышал о войне? — он кивнул.
— Я потому и пришёл... хотел извиниться за свои слова. Прости, я был не прав.
Вспомнил полгода спустя! Рика засмеялась.
— Да ладно тебе, это было сто лет назад.
Он осмотрелся, явно думая, на что можно перевести тему, заметил листы на столе.
— А от кого письма?
Рика замерла. Почему-то она так и не придумала, что сказать, если её однажды застукают за чтением писем Алвы. Что же сказать Налю? Ведь если правду — он наверняка взбесится, и они снова поссорятся. Наль ненавидит Алву.
— Можно посмотреть? — Рика кивнула. Пускай. Соврать она не сумеет.
Наль подошёл к столу, наугад взял один из листов и посмотрел подпись. Дрогнул, побледнел, аккуратно положил лист на место. Улыбнулся чуть расстроено.
Рика удивилась — она ожидала бури, а пошёл мелкий дождик. Она была уверена, что кузен начнёт кричать и обвинять её, подобно матушке. Он видимо догадался о её мыслях.
— Я догадывался, — опустив взгляд в пол, признал он. — Помнишь тогда, когда я показал тебе письмо от матушки. Я сказал, что ты бы не простила Алву, — Рика кивнула — она помнила это чуть размыто, но помнила. — Я тогда увидел, каким стало твоё лицо. Ты словно хотела сказать, что я говорю неправду. Ты ведь никогда не умела лгать.
Действительно. Этого она не умела.
А кузен оказался не таким дураком, каким выглядел. Заметил то, что она так тщательно пыталась скрыть.
— Скажи, ты его... любишь?
Он всего на секунду поднял взгляд, но стушевавшись, снова уставился в пол. Рика ответила, не задумываясь. Уж если Наль все эти месяцы хранил её тайну, то не сболтнёт и теперь.
— В такого, как он, невозможно не влюбиться.
Вот ты и призналась Рика. Не только себе, но и другому человеку. Как бы ни поплатиться за излишнюю откровенность.
Наль побледнел ещё больше, но упрямо продолжал делать вид, что всё в порядке.
— Я понимаю...
Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но не решился. Рика тоже не знала, что говорить в такой ситуации. Тишина была напряжённой. Наль в конце концов не выдержал и присел на кресло — на самый краешек. Они молчали долго. О чём думал кузен, Рика могла лишь догадываться, но ушёл он так же не сказав ни слова.
11.
Чудесной победе не переставали восхищаться вот уже вторую неделю с тех пор, как Первый Маршал триумфально вошёл в столицу. Впрочем, этим действительно стоило восхищаться — видано ли, с шестью тысячами победить сто двадцать.
Рика поддерживала общее настроение, и омрачить это могла бы лишь встреча с Штанцлером. Именно поэтому, видимо, он и позвал её к себе. Рика не могла отказать — она всё ещё боялась, что Наль всё-таки рассердится и раскроет её тайну, а значит, нужно было делать всё, чтобы этого не произошло. И если это значило, что она должна пойти к Штанцлеру и снова слушать его речи — она пойдёт и выслушает.
Штанцлер тоже говорил о победе — что он рад, что всё завершилось благополучно, хотя, его бы устроил и другой исход — тогда их цель, возрождение Великой Талигойи, стала бы чуть ближе. Но конечно, такую цель лучше достигать не войной... Трус несчастный!
Покинув Штанцлера, она вздохнула с облегчением. Ещё бы подавить желание ворваться к Налю и заявить что-то вроде «Вот что я для тебя терплю!». Но это было бы совсем глупо, поэтому лучше отправиться домой.
Дома ждало письмо, но не то, которого Рика дожидалась. На этот раз это было письмо от матушки.
«Сегодня я услышала то, чего пожелала бы не слышать никогда. Я не могу поверить, что моя дочь опустилась так низко, что согласна жить на деньги человека, убившего её отца. К сожалению, я вынуждена в это поверить, потому что всецело доверяю людям, которые сообщили мне об этом бесстыдстве. Мне жаль, что моя дочь за какой-то год в столице распустилась так сильно. И искренне счастлива, что ваш отец не дожил до подобного позора. Сообщаю вам, что отныне вы больше не член нашей семьи — я отрекаюсь от вас, и ваши сёстры поступят так же.
Рика кинула письмо в камин. Стоило на волне радости забыть о проблеме — тут же нагрянуло! И как назло сразу после Штанцлера. Хуже уже просто некуда.
От неё отреклись — если об этом узнают, это будет настоящим позором. Ну и пусть! Если эта семья так к ней относится — она больше не часть этой семьи.
Рика сорвала пальца кольцо и швырнула его в угол. Попыталась успокоиться. Нашла кольцо и снова одела на палец — это просто фамильная ценность. Оно не причастно к словам матери.
Но об этом письме она не расскажет даже Налю. Хотя едва ли от неё здесь что-то зависело — если бы матушка захотела, чтобы об этом узнали, она бы нашла способ, чтобы об этом говорили в каждом переулке.
Поэтому срочно нужно найти того, кто рассказал матушке весь этот бред.
12.
«Кажется у Вас сегодня день рожденье. Я взял на себя смелость не спрашивать, что именно стоит Вам подарить и положиться на собственный вкус. Надеюсь, мой подарок Вам пригодится.
Письмо со шкатулкой пришли ранним утром, а не как обычно — вечером, когда ей самое время вернуться из дворца.
Рика открыла шкатулку: в ней было прекрасное золотое колье с рубинами и карасами. Красный, чёрный и золотой — цвета Окделлов.
Рика сразу же надела его, чтобы посмотреть, как оно будет смотреться на ней. Смотрелось идеально — и Рика признала, что вкус у Алвы тоже был замечательный.
Она и забыла, что у неё сегодня праздник — письмо матушки совершенно выбило её из колеи. Подарок приятно грел шею, напоминая, что не всё в этой жизни плохо. Интересно, откуда Алва узнал? Она не говорила и не писала — в этом Рика была уверена.
Но нужно было спешить во дворец — то, что у неё праздник не отменяет её обязанностей фрейлины.
У королевы всё было как обычно — конечно, она не забыла поздравить Рику, а остальные подхватили, но это заняло лишь пару минут, после чего все вернулись к привычному для них времяпрепровождению.
Рика вышивала гиацинты — любимые цветы Её Величества, и слушала звонкий голос, читающий Книгу Ожидания.
— Первый Маршал к Её Величеству.
Рика встрепенулась, зачем-то провела пальцами по колье. Алва на неё не посмотрел — не посмотрел вообще ни на кого, кроме королевы. Они обменяли парой взаимно вежливых фраз и удалились поговорить наедине в будуар. Все снова занялись своими делами.
— Срочное письмо для Её Величества.
Срочное письмо? О чём?
Рика заинтересовано посмотрела на гонца, принёсшего письмо. Он выглядел слегка запыхавшимся — видимо действительно торопился. Видимо её интерес заметили:
— Рикардина, отнеси письмо Её Величеству.
Рика не хотела идти — прервать, возможно, важный разговор было бы невежливо, но глаза Дженифер Рокслей странно сверкнули, и Рика не решилась возразить. Она взяла письмо и пошла в будуар, постучалась и выждала время, по её мнению достаточное, чтобы прервать разговор, не предназначенный для посторонних. И вошла.
Оказалось, что выжидала она недостаточно — потому, что Алва и Её Величество совсем не разговаривали. Рика замерла на пороге, не зная, что делать. Наверное, нужно было тут же извиниться и уйти, но ей нужно было отдать письмо. Или отдать письмо, извиниться и уйти, но это будет выглядеть... странно.
Тверда и незыблема, — напомнила себе Рика, вспоминая как нужно дышать. Только приступа сейчас и не хватало.
Алва лёгким движением снял королеву со своих колен и отошёл к дальнему столику.
— Ну же, вы ведь что-то хотели. Говорите же. Вряд ли вы потревожили бы нас без веской причины.
Алва был спокоен, словно его застали за игрой в карты.
Тверда и незыблема, — снова напомнила себе Рика. Теперь требовалось что-то сказать, но слова застряли в глотке.
— Срочное письмо для Её Величества, — кое-как выдавила она из себя.
— Отдавайте и пойдём отсюда. Если это срочно, то не стоит мешать, — он подхватил свой мундир и надел его, но застёгивать не стал.
Рика дрожащей рукой протянула письмо королеве — она была очень бледной и, казалось, что она с трудом удерживается на ногах. Алва легко подтолкнул Рику к выходу и закрыл за ними дверь.
Рика схватилась за воротник платья, пытаясь его оттянуть, чтобы дышать было легче.
— Простите, я не думала... я не хотела...
Нужно было что-то сказать! Но что именно, Рика совершенно не знала. Слова разбегались, словно ызарги и никак не желали быть произнесёнными.
Алва поморщился.
— Очень надеюсь, вы не подумаете, что я сейчас насиловал наш бледный гиацинт. Поверьте, есть занятия куда интересней этого.
С чего он взял, что она может так подумать? Ах да, она же писала ему о разговорах с Штанцлером, а он периодически упоминал, что королева вынуждена терпеть приставания Первого Маршала. Ещё одна ложь.
— Нет, — она покачала головой. — Я знаю, что это не правда. Насилие выглядит не так...
Она непроизвольно содрогнулась, вспоминая. Сильная рука, схватившая её за локоть, резкий запах кислого вина, маленькие бледно-голубые глаза...
Алва её дрожь заметил, хотя она очень надеялась, что это не так и остановил.
— Вы?.. — он не стал продолжать фразу, но молчание было красноречивее любых слов.
— Нет, слава Создателю нет, — он кивнул. Рика не знала, ждал ли он её дальнейших слов, но Рика продолжила. — Когда солдаты пришли в Надор после смерти отца... среди них был один. Он напился и подкараулил меня в коридоре, попытался схватить. Мне удалось вырваться и убежать. Через пару дней его повесили — он пытался присвоить себе что-то из конфискованного и это заметили.
Она замолчала и только сейчас заметила, что продолжает теребить воротник, хотя приступ уже закончился. Алва никак не стал комментировать её историю, и Рика была этому рада.
— Вы на удивление спокойно отреагировали на увиденную сцену, — заметил он. Рика и сама удивилась этому — ещё год назад она бы наверняка устроила истерику. Сейчас она напоминала себе, что она должна быть тверда и незыблема и что Алва ей ничего — абсолютно ничего не должен.
— Я уже год при дворе. Мне пришлось научиться сдерживать характер, — просто ответила она.
Они вышли в приёмную и на этом разговор закончился.
13.
Тем же вечером она пошла к Штанцлеру. Идти не хотелось, но прорыдав полтора часа у Наля на плече, она решила, что воспоминания о королевском будуаре следует заменить чем-то другим. Хорошим не получалось — слишком уж мало хорошего происходило в последнее время, поэтому Рика решила заменить менее гадким. Тут и пришлось кстати приглашение в дом «эра Августа».
Всё было как всегда — Рика старалась не свалиться с ног от невозможной духоты и при этом совсем не слушать противный голос Штанцлера. Если первое удавалось, то второе не очень, особенно когда речь зашла о матушке.
— Я узнал о вашей ситуации и мне так жаль, что я не смог переубедить вашу матушку. Она не должна была отрекаться от вас из-за ничем не подтверждённых слухов. Это просто ужасно. Но я, конечно же, попытаюсь переубедить эреа Мирабеллу...
Рика почувствовала себя так, словно её ударили чем-то по голове. Откуда он знает? Она же никому не говорила — даже Налю! Откуда совершенно постороннему человеку может быть это известно?
— Откуда вы знаете?
Она старалась говорить твёрдо, но из горла вырвался какой-то хрип. Как будто у умирающего, — проскользнула невесёлая мысль.
— Мне сообщила ваша матушка.
Вот как. Эрэа Мирабелла доверяет постороннему человеку больше, чем собственной дочери. Но почему? Ведь ничьи письма не доходили — ни её, ни Наля, ни Штанцлера... или?
Она засмеялась внезапной догадке. Штанцлер смотрел удивлённо, но она не могла остановиться — видимо накатывала ещё одна истерика, только на этот раз были не слёзы, а смех.
— Это вы. Всё вы. Вы рассказывали матушке о том, что якобы происходит со мною. Вы перехватывали письма. И об Алве вы узнали через Глорию — она ведь стала моей дуэньей по вашему совету.
Всё вдруг стало так просто. Она столько времени искала ответы на вопросы, а они лежали под самым носом. А она, дурочка, и не заметила.
Когда смех закончился, стало не до него. Штанцлер побагровел и смотрел с такой яростью, что Рика вздрогнула.
Он сделал несколько глубоких вздохов и, вроде бы, пришёл в себя.
— Раз вы догадались... вы ведь понимаете, что такой позор можно смыть только кровью?
Как заговорил — даже на «вы» перешёл. А то раньше всё «девочка моя».
Но что он имеет в виду?
— Убейте Рокэ Алву и о вашей связи, как и о том, что от вас отреклись, никто не узнает.
Штанцлер оказался ещё хуже, чем она когда-либо думала. Хочет шантажировать её? Год назад она впала бы в ужас и немедленно согласилась бы. Но это было год назад.
— Я никогда этого не сделаю.
Она вышла гордо, насколько могла.
Она бы не смогла поднять руку на Алву, даже если бы у неё действительно был шанс убить его. Но сейчас даже ызаргу ясно, что это только её погибель. Ведь Алва убьёт любого, кто попробует убить его — а то, что предлагали ей даже хуже. Это было бы предательством.
Она отказалась и, скорее всего, проживёт теперь не долго. Но Алву она за собою не потянет.
14.
Глория исчезла, не появившись в доме даже на следующий день. Это было хорошо — ей не нужно лишних глаз. К сожалению, довериться слугам она не могла — то, что шпионкой оказалась дуэнья, не отменяет того, что слуги так же могут служить кансильеру.
Поэтому пришлось искать другой выход.
Утром она как всегда отправилась во дворец — ехать одной было непривычно, но Рика пыталась убедить себя, что всё нормально. Во дворце, конечно же, поинтересовались, куда делась виконтесса и Рика солгала, что той пришлось срочно поехать в Крон. Тогда королева решила, что Рике тоже лучше отправиться домой — потому что негоже молодой девице появляться в обществе без дуэньи.
Рика стала заверять, что пока она под присмотром королевы, ничего плохого случиться не может, а виконтесса должна скоро вернуться, так что всё будет в порядке.
Лживые слова слетали с языка на удивление легко и королева, в конце концов, позволила ей остаться.
Рика вздохнула с облегчением — что делать, если бы её всё-таки отослали, она так и не смогла придумать.
Дальше всё тоже шло как по маслу: Её Величеству стало жарко, и она решила, что в самый раз будет прогуляться по саду. Обычно прогулка среди мокрых листьев на холодном воздухе посреди осени не вызвала бы у Рики восторга, но сейчас она была готова броситься королеве в ноги и благодарить её за это. Конечно же, она этого не сделала, только улыбнулась и накинула на плечи шаль.
Затем ей снова повезло: в этот раз королеву охранял никто иной, как капитан королевской гвардии. Он стоял поодаль от стайки фрейлин и просто наблюдал.
Рика старательно сверлила его взглядом, надеясь, что кроме Савиньяка этого никто не замечает. И, конечно же, что сам Савиньяк это заметил.
Когда он, наконец, подошёл и предложил прогуляться, Рика не смогла сдержать облегчённого вздоха. Он подхватил её под руку, и они шли по извилистым тропинкам, пока не отошли настолько, что никто не смог бы увидеть или услышать их. Тогда он остановился и освободил её руку.
— Так чего же вы от меня хотели?
Не будь ситуация такой серьёзной, Рика наверняка залилась бы краской. Почему-то она была уверена, что сейчас она побледнела.
Рика оттянула воротник, чтобы дышать было немного легче, и попыталась себя успокоить. Лионелю Савиньяку можно верить. Так писал Алва, а значит это правда.
А если не правда, то в принципе ничего страшного не случится — она и так и так погибла.
— Вы должны передать письмо герцогу Алве.
Она говорила уверенно, но Савиньяк не впечатлился, иронично выгнув бровь.
— Сударыня, если вы хотите признаться Рокэ в любви, то это можно сделать и без моей помощи.
Интонации в его голове до странности напоминали те, что звучали в голосе Алвы. Даже ирония была похожей. Поэтому Рика не стушевалась.
— Это не так. Это другое. Важное.
Как же убедить его? Письмо должно попасть к Алве — тогда она сможет умереть спокойно.
— Что в письме? — голос графа изменился, стал неожиданно серьёзным.
Рика покачала головой:
— Я не могу сказать, — сказать об этом было бы слишком стыдно. И никто не должен об этом знать.
— Почему вы решили, что я могу передать ваше письмо?
На это Рика ответила не задумываясь:
— Вам можно верить.
Савиньяк молчал, Рика тоже. Наконец он сказал:
— Давайте письмо.
Рика залезла рукой под корсаж и нащупала конверт. Савиньяк взял письмо и спрятал его во внутреннем нагрудном кармане.
— Идёмте, а то наше отсутствие заметят.
Рика кивнула. Теперь всё было легко.
«Герцог Алва,
Чтобы всё объяснить мне придётся начать сначала. Начало было чуть больше полугода назад: матушка прислала мне письмо. Из него я поняла, что кто-то перехватывает мои и кузена письма, идущие в Надор, и старается очернить моё имя в глазах семьи. Такие письма приходили и после, а я пыталась найти человека, который сообщает матушке ложные или сильно искажённые сведения. 3 числа Месяца Осенних Волн мне пришло ещё одно письмо, датированное 23 днём Месяца Осенних Скал, в котором сообщалось, что моя семья от меня отрекается. Из страха перед позором я не стала никому об этом сообщать, и не стала бы никогда, если бы не переменились обстоятельства.
Вчера я навестила графа Штанцлера и поняла, что это он писал те лживые письма и перехватывал мои. Когда он понял, что я догадалась о его роли во всей этой истории, он разозлился и попытался меня шантажировать. Я должна была совершить попытку отправить вас в Закат, чтобы правда никогда не вышла наружу — я отказалась. Я бы никогда не смогла согласиться на подобное.
Скорее всего, теперь я проживу недолго, но я думаю, Вы должны знать о том, что сделал этот человек. Возможно, тогда он получит по заслугам.
Прошу, передайте мои извинения графу Савиньяку, за то, что использовала его как посыльного, но я не могла довериться своим слугам, а мне было важно, чтобы письмо попало к Вам.
15.
То, что случилось дальше, Рика не знала, как охарактеризовать. Наверное кто-то назвал бы это «Первый Маршал всё-таки сошёл с ума», но Первый Маршал находился в пределах слышимости и сказать что-то подобное никто не решился.
Всё началось с того, что вечером — довольно поздним, когда многие уже разошлись, Алва явился во дворец.
Королева за ужином решила, что хочет потанцевать с мужем, королю идея пришлась по вкусу, и поэтому наспех организовали подобие бала, где собрались все, кто ещё не успел уйти. Рика была в их числе.
«Бал» длился полчаса. Рике на удивление часто предлагали потанцевать или выпить или выйти из душного помещения, но она неизменно отказывалась.
Потом появился Алва. Он поклонился королю, поцеловал руки королеве и кардиналу и направился к Рике.
Ей он тоже поцеловал руку, а затем накрыл запястье своей рукой. Рика услышала, как что-то щёлкнуло. Когда Алва отстранился, она посмотрела на свою руку — и ахнула.
На руке блестел серебряный кэналлийский браслет. Обручальный. С летящим против ветра вороном.
Рика почувствовала, что готова прямо сейчас рухнуть в обморок, но Алва вовремя придержал её за плечи. Рика осталась в сознании, и до этого сознания довольно медленно доходило, что именно сейчас произошло.
— Вы ведь примете от меня ещё один подарок? — прошептал он с усмешкой ей на ухо, и в его глазах мелькнула кошачья искра.
Рика не ответила — она была настолько потрясена, что вообще не могла ни говорить, ни двигаться.
Дальше произошло что-то, не менее странное. В зал вошла королевская стража, во главе с Лионелем Савиньяком и арестовала графа Штанцлера.
Рика потянулась к воротнику, вновь почувствовав, что задыхается. Что-то эти приступы в последнее время случаются слишком часто — а ведь с детства не было.
Штанцлер начал возмущаться, но Савиньяк осадил его парой фраз о том, что его дом уже полностью обыскали и есть все основания для того, чтобы засадить Штанцлера в Багерлее.
Рика уже совсем ничего не понимала. Что происходило? Это она сошла с ума или мир рехнулся?
К ним с Алвой, как ни в чём не бывало, подошёл кардинал Сильвестр.
— Вы мне солгали, — заметил он, обращаясь к Алве. — Вы говорили, что никогда не женитесь.
Он заинтересованно разглядывал Рику, словно оценивая.
— Теперь в моём длинном списке грехов ещё и ложь высшему духовному лицу. Какая прелесть.
На кардинала Алва даже не взглянул. Его глаза, похожие на сапфиры, не отрываясь, смотрели на Рику.
— Что ж, прошу нас извинить, ваше высокопреосвященство, но мы вынуждены покинуть ваше общество. Как видите, нам с невестой есть, что обсудить.
Он подхватил Рику под руку и буквально потащил к выходу. Рика смотрела на браслет, и почему-то у неё даже не мелькнуло мысли, что всё происходящее неправильно.
16.
Очнулась она только когда её толкнули в кресло и сунули в руки бокал вина. Она сделала мелкий глоток и огляделась. Стены были обиты синим бархатом, на стенах висели кабаньи головы, в кресле напротив сидел Алва.
— Герцог..., — начала, было, она, но Алва взглянул на неё иронично и приподнял бровь.
— Думаю, моя невеста может позволить себе обращаться ко мне по имени.
Рика вжала голову в плечи. Действительно. Он же недавно сделал ей предложение — а она не отказалась.
Рокэ. Ро-кэ.
Раньше она никогда не называла его по имени — даже в мыслях. Наверное, стоило попробовать.
— Рокэ, что произошло?
Вероятно, в данный момент не нашлось бы вопроса глупее, но Рика всё никак не могла этого понять. Слишком уж реальность походила на сказку.
— Вы прислали мне письмо через Лионеля, в котором описали ту тяжкую ситуацию, в которой оказались. И я решил, что снова откладывать своё предложение бессмысленно, так как в противном случае возможности может больше и не представиться.
— По имени. Обращайся ко мне по имени.
Она сказала и только после поняла, что только что услышала и что произнесла сама. Наверное, она покраснела, потому что Рокэ засмеялся.
Он хотел сделать ей предложение ещё раньше? Но почему, они ведь и не виделись почти — только писали друг другу.
— Это похоже на шутку...
— Поверь, если бы я хотел пошутить, я бы нашёл способ поинтереснее, нежели связывать клятвой не только тебя, но и себя.
Да, это уже было похоже на правду. Рокэ не нужна была бы эта клятва, если бы он не хотел.
— Но почему?
Он пожал плечами:
— Кто знает. Так что, Рика, ты согласна стать герцогиней Алва?
Он вдруг оказался прямо перед ней — навис, упершись руками в подлокотники, и смотрел глаза в глаза. Разве Рика смогла бы сказать «нет»?
— Конечно, — она улыбнулась и почувствовала его губы на своих.
Они ещё долго разговаривали обо всём на свете. Она боялась, как на это отреагирует матушка, но вспомнила, что та и так отреклась от неё — теперь Рика просто сжигала последние мосты между собой и семьёй. От этого было немного грустно, но так решила не она.
Ещё она думала о Штанцлере. Но Рокэ сказал, что с ним уже покончено — к счастью кансильер не ожидал, что его в ближайшее время схватят и не успел спрятать всё, что могло бы его скомпрометировать. Это радовало — ведь при обвинении в государственной измене от плахи невозможно отделаться. Конечно, неправильно было радоваться чьей-то скорой смерти, но Рике было всё равно. Этот человек слишком много испортил в её жизни, начиная от восстания отца и заканчивая шантажом.
Потом пришёл Наль. Он поздравил её почти искренне, а затем долго говорил о чём-то с Рокэ. Они говорили при ней, но так тихо, что Рика почти ничего не услышала. Но, кажется, оба остались довольны.
А затем была музыка. Гитара в Руках Рокэ то плакала, то кричала, заставляя душу трепетать, а голос Рокэ так зачаровывал, что она не заметила, как наступила глубокая ночь.
В свой дом она не вернулась — осталась в особняке Алва. К счастью теперь это не было неприличным — теперь, когда на её руке блестел серебряный браслет.
Автор: Deidy
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Рокэ Алва/fem!Ричард Окделл
Жанр: гет, флафф, романтика, AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Рика приезжает в Олларию, чтобы стать фрейлиной.
Примечание: Написано на Кэртианские бусы. Может быть несоответствие к канонными датами.
читать дальше1.
Осень в Олларии оказалась мрачной. На дорогах были лужи и грязь, а низкие тучи грозили вот-вот пролиться дождём.
Рика порадовалась, что едет в карете — иначе она наверняка промокла бы до последней нитки. Хотя сам факт того, что она сейчас ехала по столице, вызывал довольно противоречивые чувства: с одной стороны, она была очень рада оказаться при дворе Её Величества и, что радовало даже больше, она наконец-то вырвалась из Надора. Но это так же означало, что она останется совсем одна среди врагов, и единственной поддержкой при дворе будут только кузен и королева. Конечно, Наль сделает всё, чтобы защитить её — он обещал, но ему самому нелегко приходится. Это, конечно, неудивительно — после того, как щит Окделлов был разбит, ему пришлось стать герцогом и взять в свои руки весь Надор — а это было ужасно непросто. А уж после того, как погиб Эйвон...
Рика нащупала под корсажем письмо — патент фрейлины. Она всю дорогу боялась, что потеряет его, и старалась держать как можно ближе к себе. В детстве она мечтала когда-нибудь стать фрейлиной и верно служить королеве, а потом узнала от матери, как на самом деле тяжко приходится Её Величеству — насильно отданной нелюбимому мужу, вечно вынужденной бороться с интригами кардинала, среди людей, готовых при удобном случае немедленно вонзить нож в спину. Поэтому, когда Рике пришло приглашение ко двору, первым, что она испытала, был дикий ужас. За это Рика три дня сидела в домашней церкви и замаливала свои грехи — конечно, ведь ей ни в коем случае нельзя так себя вести. Окделлы должны быть тверды и незыблемы — даже если их герб разбит.
Экипаж, наконец, остановился, и дверца приоткрылась. Один из солдат, охранявших её в дороге, подал ей руку, и Рика вышла, сразу начав оглядываться. Особняк Наля выглядел тёплым и уютным даже снаружи, и Рика улыбнулась — ну а каким ещё может быть дом у доброго кузена. Сам Наль не заставил себя ждать, появившись на пороге дома спустя пару секунд: он замер, а потом поспешил к ней и заключил в объятия. Рика с радостью обняла его в ответ — она была искренне рада видеть кузена, с которым они так давно не встречались. А ведь Наль был единственным, кто продолжал вспоминать о них после смерти отца. Остальные просто забыли, что когда-то были знакомы с Окделлами.
Наль провёл её в дом. Внутри оказалось даже лучше, чем снаружи. Среди такой красоты в своём простом, сером, поеденном молью платье она наверняка выглядела ужасно.
На лестнице, ведущей на второй этаж, их встретила женщина — с прямой спиной и каменным выражением лица, возвышаясь на последней ступеньке, она походила на какую-то статую. Рике она не понравилась.
— Рикардина, герцогиня Окделл, — представил её женщине Наль, и Рика заметила, как та едва заметно поморщилась. — А это Глория, виконтесса Крон. Она будет твоей дуэньей.
Виконтесса скорчила гримасу, которая, должно быть, означала улыбку и присела в реверансе. Рика была вынуждена сделать тоже самое.
Где только Наль откопал её? Неужели нельзя было найти кого-нибудь приятней? Где вообще этот Крон находится — Эпинэ? Или Придда?
Создатель, неужели ей действительно надо будет жить с этой мармалюкой?
В комнату, дверь которой Наль распахнул перед ней, Рика влетела так быстро, что едва не запнулась о порог.
— Мне не нужна дуэнья! — заявила она, стоило дверям закрыться. Кузен стушевался и, кажется, пробормотал что-то о приличиях. — Почему она?
— Виконтессу Крон посоветовал эр Август.
Август? Должно быть, Август Щтанцлер о котором Наль раньше говорил в письмах. «Старый друг эра Эгмонта». Который, как и все другие, забыл об этой дружбе, когда отец погиб. И вдруг вспомнил, стоило Рике получить патент? Да разве бывают такие совпадения?
— Он очень хочет с тобой встретиться, — продолжал бормотать Наль. — Но за ним постоянно следит кардинал, так что он не может сделать это открыто. Пожалуйста, давай я тебя ему представлю.
Знакомиться с «эром Августом» Рике не хотелось категорически. Но разве могла она отказать кузену, который столько для неё сделал?
2.
Они направились в какую-то таверну и заказали бутылку алатского — конечно же, для виду, ведь пьянство — смертный грех. Их провели в отдельную комнату, в которой было две двери — в одну вошли они с Налем, за другой оказалась лестница, ведущая в одну из комнат на втором этаже — и туда Рика двинулась уже одна.
В комнате был всего лишь один человек — должно быть он и был «эром Августом».
— Девочка моя, как я рад тебя видеть!
Рика с трудом проглотила слова о том, что обращаться подобным образом к человеку, которого видишь впервые, как минимум, неприлично. Она поговорит с этим человеком и не скажет ни единого плохого слова! Ведь этот человек нравится Налю и помогает ему — что кузен подумает о ней, если из-за её резких слов испортятся отношения между ними?
— Вы эр Август? Я очень рада познакомиться с вами. Наль столько рассказывал о вас, — она сделала реверанс, стараясь выглядеть настолько учтиво, насколько это вообще возможно. Лгать она не умела — ей всегда говорили, что у неё все мысли на лице написаны. Но ради Наля она постарается.
— Я так хотел хоть раз помочь чем-нибудь вашей семье, но доверие ко мне очень шатко, а кардинал любое письмо мог расценить как государственную измену. Ведь у него столько власти — даже король в его руках всего лишь пешка.
Рика сжала руки в кулак, смяв в них подол платья. Как смеет этот человек говорить такие вещи? Когда Наль стал герцогом, доверие к нему было даже не шатким — его вообще не было. Но он всегда присылал письма, даже если боялся, что за них он окажется в Багерлее. И, когда мог, присылал даже деньги — а ведь ему самому был нужен каждый тал, чтобы как-то поднять Надор. Как может этот Штанцлер лгать так открыто?
А он всё говорил и говорил. О тиране кардинале, о проклятом Первом Маршале, о несчастной королеве и никчёмном короле. Рика слушала, не слыша. Ей хотелось уйти — уйти как можно быстрее. Зачем Наль послал её к этому человеку?
— Если бы я только знал, что за игру затеял Алва. И зачем он выписал для тебя этот патент... — как бы Рика старалась не слышать, за «патент» слух всё же зацепился.
— Что?
— Я могу понять твоё ошеломление, девочка моя. Признаться, я и сам был поражён не меньше, когда узнал об этом. Ведь на Совете, когда речь зашла о том, чтобы тебе было позволено навестить герцога Ларака, кардинал сказал, что не желает никогда видеть Окделлов в столице. И буквально на следующий день я узнал, что Алва выписал для тебя патент фрейлины. Пожалуй, он единственный, кто мог сделать это, не боясь мести кардинала, но его мотивы остаются мне непонятны. Скорее всего, он хотел насолить Дораку, но, возможно, решил что-то предпринять, и для этого ему понадобилась ты. Умоляю, будь осторожна! Что со мною станет, если я не смогу уберечь дочь погибшего друга!
Значит, патент выписал не Наль, а Алва? Проклятый Ворон, убивший её отца? Но зачем?
Это настолько поражало, что не слушать речи кансильера дальше стало совсем просто — размышления заглушали неприятные слова.
Она не заметила, как оказалось, что она уже спускается по лестнице. Наль подскочил и снова начал что-то бормотать — Рика не слышала, что именно. Это не было важным. Важным было понять для чего она здесь — и понять это надо было как можно быстрее.
3.
В багряно-чёрном бархате, с украшениями, умело уложенной причёской и лёгким макияжем Рика изменилась настолько, что едва узнала себя в зеркале. Наль позаботился даже о наряде — и платье сидело, словно специально для неё сшитое, хотя мерки никто не снимал. От радости она бросилась кузену на шею — таких роскошных нарядов у неё не было никогда.
В тот же день она отправилась во дворец, и это было так прекрасно, что не могло быть испорчено даже каменным лицом Глории. Тем более рядом сидел Наль и непринуждённо рассказывал о знакомых людях, которых, может быть встретит и она. Жаль, что он лишь проводит её до апартаментов королевы — расставаться с добрым кузеном не хотелось, а жить с сегодняшнего дня она будет совсем в другом доме, и встречаться они будут лишь во дворце — или приходя друг к другу в гости. Но это правильно — у Наля много дел, и не стоило прибавлять ему забот.
Когда Рика увидела дворец, то поняла, что дом Наля по сравнению с ним — бедный домишко, а при воспоминании о Надоре стало и вовсе стыдно. Как мог один из величайших замков превратиться в такое убожество?
Поняв, что разглядывая всё вокруг, она выглядит глупо, Рика постаралась смотреть только перед собой. Так она предстала перед королевой.
Её Величество тепло поприветствовала новую фрейлину и позволила усесться на пуф возле её ног. Рика трепетала — она столько слышала о королеве и о том, как она прекрасна, но реальность превзошла любые ожидания.
Какая-то молоденькая незнакомка читала Книгу Ожидания звонким голосом, и, несмотря на то, что книга была еретической, Рика с удовольствием слушала приятный голос.
И всё было прекрасно, пока в залу не вбежала толстая женщина и не сказала:
— Первый Маршал к Её Величеству.
Атмосфера изменилась мгновенно. Фрейлины начали улыбаться чуть шире и смеяться чуть чаще, королева выпрямилась и начала теребить чётки, а сама Рика понятия не имела, что ей делать и как реагировать.
Рокэ Алва зашёл сразу после того, как о нём сообщил, и поцеловал королеве руку.
Ворона называли первым красавцем, и Рика сейчас понимала, почему.
— Вы хотели нас видеть? — голос королевы звучал удивительно твёрдо, несмотря на то, что руки нервно перебирали бусины чёток.
— Хотел узнать, нет ли у вас особых пожеланий относительно подарка. А то вдруг я не оправдаю ваших ожиданий, — Алва откровенно насмехался и руки королевы дёрнули чётки чуть сильнее.
— Мы будем рады любому подарку из ваших рук.
А ведь ближайший значимый праздник — день рождения королевы, и он лишь через несколько месяцев. Зачем спрашивать о подарке сейчас, когда впереди ещё столько времени?
— Тогда больше не смею прерывать ваши благочестивые порывы, — Алва кивнул на Книгу Ожидания и развернулся. Рика вздохнула с облегчением, но, видимо, рано.
— Постойте. Мы не представили вам новую фрейлину, — сердце Рики замерло, стоило ей понять, что речь идёт о ней. Королева благосклонно улыбнулась и положила руку на плечо девушке, незаметно шепнув ей, чтобы одна поднялась.
— Рикардина, герцогиня Окделл, — промолвила Её Величество. Рика промолчала — произнести пару фраз о том, что она рада приветствовать Первого Маршала, дочь опального мятежника не смогла, хотя это и было бы простой вежливостью. Вот ещё, сказать, что она рада видеть убийцу отца!
Ворон скользнул по ней взглядом, не выражающим ничего, кроме скуки, и поцеловал протянутую руку. К своему стыду, Рика не смогла скрыть дрожь.
Алва не сказал больше ни слова, покинув комнаты так же быстро, как пришёл в них.
4.
Чтобы привыкнуть к новой жизни времени потребовалось немного. Фрейлины делились на тех, кто скрыто презирал её и на тех, кто её поддерживал. Королева ей благоволила. Новый дом был большим и красивым, а слуги расторопными. Наль навещал не меньше двух раз в неделю, и даже с Глорией удалось соорудить подобие сотрудничества. Она даже оказалась неплохим человеком — просто смерть мужа повлияла на неё слишком сильно.
С Августом Штанцлером она почти не встречалась и Рокэ Алву видела лишь изредка.
В общем, жизнь была прекрасна целых полгода. Пока не пришло письмо от матушки.
«...Я очень недовольна тем, что вы забыли свою семью, которая столько времени заботилась о вас... В столице очень много вещей, развращающих умы молодых девиц... До меня дошли слухи... Я очень вами разочарована...».
Рика не понимала, что происходило — она исправно посылала в Надор письма каждый месяц и отвечала на письма матери и сестёр. А теперь её обвиняли в том, что она совсем не писала. Да ещё и несуществующие слухи о несуществующих встречах с какими-то придворными и военными. Да таких слухов даже во дворце нет — а уж там поговорить любят! Так откуда матушка взяла весь этот бред?
С этими вопросами она пошла к кузену и тот, смущаясь, признался, что ему такие письма приходят уже четыре месяца, хотя он старался убедить эреа Мирабеллу в том, что это всё неправда. Только матушка никогда не слушала никого, кроме себя.
О том, куда пропадают её письма, он ничего не знал, о том, откуда взялись несуществующие слухи тоже.
Неужели письма перехватывают? Ведь не могли же они все потеряться.
И кто-то сообщает матушке о том, что якобы происходит с Рикой в Олларии.
Но кому это всё нужно? И зачем?
Рика не знала ответов на эти вопросы, но очень хотела узнать.
Вечером она снова встретилась со Штанцлером. Он узнал от Наля о странных письмах и обещал, обещал, обещал. О том, что убедит матушку в том, что это неправда, что узнает, куда исчезают письма, что найдёт тех, кто хочет опорочить её имя, что позаботится, чтобы никто больше об этом не узнал.
Рика не верила ни единому его слову, но согласно кивала. Если поможет — хорошо, если нет — она сама как-нибудь справится.
— Приходи ко мне почаще, ты меня совсем не навещаешь.
Вот ещё! Не хватало только самостоятельно идти к этому...
— Как я могу? Вы старый больной человек, я не могу тревожить вас своими визитами.
— Что ты, девочка моя, я всегда рад тебя видеть.
Она распрощалась с этим неприятным человеком и поспешила в дом. Лучше провести этот вечер в кресле у камина — и обдумать всё, что сегодня произошло.
5.
День рождение королевы было событием даже более значимым, чем представление наследника. По крайней мере, торжество было куда более пышным. Только Рике было не до этого.
Вчера вечером ей пришло письмо от владельца дома — письмо было длинным, на трёх листах, но его содержание сводилось к одной простой вещи: либо она выкупает дом, либо пусть ищет новый. Ни у неё, ни у Наля не было необходимой для выкупа суммы — они и сняли-то особняк потому, что купить не представлялось возможным. И, как назло, в городе не находилось ни одного подходящего для съёма дома.
Конечно, она могла переехать к кузену, но так хотелось иметь своё собственное жилье, где она могла быть не гостьей, а хозяйкой. Да и не хотелось своим пребыванием в доме доставлять Налю какие-то неудобства. Ему же и так непросто. Нет, он, конечно, не откажет — добрый кузен просто не смог бы оставить Рику на улице, но ей самой будет очень стыдно, что она доставила ему столько проблем.
От своих мыслей Рика отвлеклась только когда королева вышла из будуара. Она была ещё прекрасней, чем всегда, а алый камень на шее приковывал взгляд. Странно, раньше Рика никогда не видела этого украшения. И камень странный — не рубин, и светится так ярко.
Кто-то ахнул:
— Алая ройя! Откуда, Ваше Величество?
Рика вместе со всеми смотрела на украшение, как на чудо. Камень, стоящий так дорого и являющийся такой редкостью, что за него не жалко отдать всё, что только есть. Рика видела этот камень впервые и теперь понимала, почему его так ценят.
Королева провела по камню кончиками пальцев и улыбнулась:
— Подарок Первого Маршала.
Фрейлины принялись восторгаться и нахваливать подарок пуще прежнего.
Рика улыбалась — камень шёл королеве и заставлял её сиять ещё сильнее, чем раньше. Из головы моментально ушли все плохие мысли.
Они пошли в зал, где проходило торжество. Рика вновь почти не отходила от королевы — только протанцевала два танца. Один с Налем и ещё один с каким-то теньентом. Кузен был немного неуклюж, но с ним было весело, имени теньента она не запомнила и потеряла того из виду сразу после того, как танец закончился.
На празднике было хорошо, поэтому, когда всё закончилось, стало очень грустно и мысли сразу вернулись к проблеме с домом. Покидать его не хотелось, но и денег, чтобы остаться в нём, достать было неоткуда.
Когда она приехала домой, оказалось, что ей пришло новое письмо от домовладельца. Стало страшно — неужели прямо сейчас велит убираться из дома?
Она вскрыла письмо дрожащими руками и, прочитав, не смогла удержаться на ногах, рухнув в кресло.
«Я искренне благодарю герцога Алву за покупку дома. Считаю нужным сообщить, что получил всю требуемую для того сумму. Все нужные документы приложены к письму. Герцогиня Окделл может оставаться в доме, сколько пожелает».
6.
Что делать Рика не знала. В такой ситуации она была впервые. Сперва она хотела посоветоваться с Налем, но быстро отмела эту идею — кузен будет только бормотать что-то невнятное о том, что так нельзя.
Наверное, надо было или поблагодарить Алву или уже собирать вещи — ведь дом уже не её. Хотя бывший владелец сказал, что она может оставаться сколько пожелает. И как она должна это понимать?
Сначала она хотела пойти прямо к Алве и спросить напрямую, но потом решила, что это глупая идея. К тому же Глория в кои-то веки отпросилась уйти, а значит, ей бы пришлось идти в дом Ворона одной, а это было бы уже неприлично. До матушки итак доносятся неясные лживые слухи, не хватало ещё, чтобы эти слухи и вправду появились — а визит в дом Алвы незамеченным пройдёт вряд ли.
Ничего лучше, чем написать ему письмо Рика придумать не смогла — пусть лучше говорят о безнадёжной влюблённости, чем об утраченной невинности. Поэтому она нашла в себе силы подняться и сесть за стол. Писать было сложно, потому что Рика понятия не имела что именно должно содержать письмо. Слова не желали складываться в нормальные предложения, и Рике пришлось несколько раз всё переписывать. Но, в конце концов, вышло неплохо — как считала Рика.
«Герцог Алва,
Простите меня за глупые вопросы, но не узнать я не могу. Пожалуйста, разъясните мне ситуацию с домом на Каменной улице, в котором я на данный момент проживаю. Сегодня мне пришло письмо от владельца дома — видимо уже бывшего, он сообщил, что дом выкуплен Вами, но при этом я могу в нём остаться. Мне эта ситуация неясна. Объясните, могу ли я остаться или нет. И, если всё же не могу, скажите, к какому числу я должна освободить дом.
Рикардина Окделл,
Написано в 9 день месяца Весенних Скал, 398 года Круга Скал, в Олларии».
Написано в 9 день месяца Весенних Скал, 398 года Круга Скал, в Олларии».
Она посыпала чернила песком, стряхнула его и запечатала письмо фамильным перстнем, доставшимся ей от отца. Потянулась к шнуру — слуга явился почти сразу.
Она отдала указание доставить письмо Алве и попросила приготовить ей травяной настойки — ей требовало успокоиться. Слуга поклонился, схватил письмо и убежал. Через некоторое время ей принесли чашку с настойкой.
Не зная, ответит ли ей Первый Маршал сегодня или отложит на потом она решила подождать — да и время ещё слишком раннее для сна, даже не смотря на то, что так хочется лечь в постель и больше ни о чём не думать.
Но ждала она не зря — через час вернулся слуга и принёс ей ответ от Ворона.
«Эрэа,
Не вижу причин для извинений, тем более, что Ваши вопросы вполне закономерны.
Сегодня я услышал о Вашей ситуации и, пребывая в праздничном настроении — ведь сегодня праздник, решил, что могу Вам помочь. Благо денег у меня достаточно, чтобы скупить хоть все дома в Олларии. Вы вольны оставаться в этом доме до тех пор, пока он Вам не надоест — мне он не нужен. Всего хорошего.
Рокэ, герцог Алва,
Написано в 9 день Месяца Весенних Скал, 398 Круга Скал, в Олларии».
Написано в 9 день Месяца Весенних Скал, 398 Круга Скал, в Олларии».
Теперь она со спокойной душой могла отправиться спать.
Наверное, узнай об этом матушка, она сказала бы немедленно собирать вещи и убираться из этого дома, потому что Люди Чести не могут жить на подачки мерзавцев. Но в данный момент Рике было всё равно — за полгода ей полюбился этот дом, и она не хотела уходить из него. И если для этого нужно поблагодарить Алву, она так и сделает. Прямо завтра и напишет ответ.
Так у них завязалась переписка.
7.
Рокэ Алва был мерзавцем, подлецом, негодяем, предателем и потомком предателя, убийцей Эгмонта Окделла — и это только малая часть из тех «лестных» слов, что ей твердили все эти года.
Тем не менее, стоило Рике получить от него письмо, и она мгновенно забывала об этом. Как получилось, что она стала переписываться с Алвой, Рика до сих пор понимала лишь смутно — просто она послала ему короткие строчки благодарности, он ей что-то ответил... и Рика снова ему написала. Наверняка большинство её знакомых — и в первую очередь семья, сказали бы, что это страшная ошибка. Рика считала, что это лучшая из совершённых ею ошибок.
Писали они друг другу по возможности часто, хотя иногда случались перерывы в два-три дня — изредка в неделю. Всё-таки у Первого Маршала и без писем было много дел, да и фрейлина не всегда была свободна.
Ей даже не хотелось знать, действительно ли ему интересно переписываться с Рикой или он делает это из вежливости — она была уверена, что если ему надоест отвечать на письма, то он просто перестанет это делать.
Она писала обо всём, что приходило в голову, и что считала достойным внимания. Он отвечал ей тем же. Правда в своей собственной манере, когда не ясно, то ли он издевается, то ли пишет серьёзно.
Сейчас письма не было третий день подряд, и теперь Рика понимала почему.
Королева, вернувшись с Совета Меча объявила фрейлинам, что будет война и Первый Маршал отправится в Варасту в качестве Проэмперадора.
Рика сжала и разжала пальцы. Королева уверенно говорила о том, что Рокэ Алва непременно справится с этой задачей, а Рика вспоминала слова Наля о том, что в Варасте всё безнадёжно. И кому верить — королеве или кузену? Или Рокэ Алве, который однажды уже совершил невозможное, перейдя болота Ренквахи?
Наль говорил, что нужно, чтобы Талиг проиграл сражение в Варасте — и тогда обязательно появится шанс. Шанс на что? На новую войну? Такую же на которой погиб отец? Зачем всё это нужно?
Рика не понимала и не хотела понимать.
Поэтому приехав домой, она написала новое письмо — со своими тревогами и с пожеланием удачи.
«...Наль говорит, что я не понимаю потому, что я девушка и потому, что слишком много потеряла. Меня его слова разозлили — так и есть, но неужели из-за этого я не могу говорить, что война — это плохо? Он хочет, чтобы я сходила к Штанцлеру, потому что он лучше умеет объяснять. Не хочу идти — не люблю слушать речи этого человека. Он говорит хорошие слова, но большинство из них — ложь.
Странно, что об этом пишу я. Ведь из меня воспитывали поборницу дела Чести, достойную наследницу отца. Странно, что я пишу об этом Вам.
Хочу пожелать Вам удачи в предстоящей кампании...»
Интересно, прервётся ли теперь их переписка — война обещает быть долгой. Без писем станет тускло — конечно, королева никуда не денется, но Наль на пару с Штанцлером станут вещать о том, что войну нужно проиграть. Пожалуй, нужно сегодня же сказать кузену, что если он ещё раз скажет о поражении, она прекратит с ним общаться. Возможно, подействует. А с «эром Августом» она просто постарается не встречаться — конечно не хотелось обижать Наля, но этот человек становился с каждой встречей всё невыносимее.
Она до сих пор помнила, как отчего-то у них зашёл разговор об Алве — и почему-то перешёл на Джастина Придда. Она потом написала Алве — кажется, то письмо начиналось словами «Возможно, я лезу не в своё дело и я пойму, если Вы мне не ответите, но меня учили, что если что-то непонятно, то нужно спрашивать, поэтому я спрошу у Вас» — и изложила рассказанные ей события. Алва, как ни странно, ответил — и написал свою версию. Почему-то Алве она поверила больше.
Интересно стоит ли ждать ответа на нынешнее письмо или на прошлое, которое ушло словно бы в пустоту. Возможно, и стоит, но вряд ли сегодня. Поэтому Рика отправилась спать.
8.
«Прошу прощения, что не отвечаю на Ваши письма, но можете быть уверены, что я прочёл оба. К сожалению, в данный момент у меня совсем нет времени на что-либо, не касающееся войны и я надеюсь, что Вы поймёте. Мы уйдём в Варасту через пару дней, но если Вас устроит получать ответы на письма значительно позже, чем когда я находился в Олларии, то приносите письма мне в дом — мой домоправитель переправит их мне.
Рокэ, герцог Алва,
Написано в 20 день Месяца Весенних Скал, 398 года Круга Скал, в Олларии».
Написано в 20 день Месяца Весенних Скал, 398 года Круга Скал, в Олларии».
Письмо было неожиданным и, хоть и было коротким, очень приятным. Они могли продолжить переписку — это радовало даже сильнее того факта, что ей вообще написали. Ну и пусть письма будут идти долго — да хоть месяц — зато она не умрёт здесь с тоски.
Рика хотела прямо сейчас схватить перо и написать что-нибудь в ответ, но вспомнила, что у Алвы и так очень много дел — не стоило его сейчас отвлекать письмами. Поэтому перо вернулось на место, а сама Рика пошла к Налю.
Кузен встретил её очень тепло, даже не вспомнив, что они в прошлый раз едва не поссорились.
Потом Наль вдруг погрустнел, что не укрылось от Рики. На вопрос что случилось, Наль замялся и кое-как выдавил:
— Эрэа Мирабелла прислала письмо, — Рика сразу поняла, в чём дело. — Она... видимо наши письма до неё так и не дошли.
Он открыл ящик стола и вытащил письмо. Немного подумал, решаясь, и всё-таки отдал его Рике.
Содержание письма очень напоминало то, что она получила раньше, только теперь к этому ещё прибавилось обвинение в принятии подачек и в дружелюбии к Алве, которое со временем может перейти в большее и наверняка плохо закончится.
— Рика? Что с тобой? Ты побледнела.
Наль завертелся вокруг, помахал на неё рукой, сунул в руки стакан воды, который Рика выпила залпом.
— Я знал, что ненужно давать тебе это письмо, — грустно пробормотал кузен. Рика отмахнулась, пытаясь прийти в себя.
Откуда матушка могла узнать? Кто мог сказать?
Сама она никому не говорила о переписке с Алвой — даже Наль об этом не знал. Мог ли сказать Алва? Нет, это не он — в этом Рика была уверена. Она хорошо помнила историю с Джастином Приддом — и он, наверняка, тоже.
Неужели кто-то из слуг сообщает кому-то о письмах? Простолюдинам всё равно кому служить и насколько грязную работу нужно выполнять — лишь бы заплатили. Но кто платит? Кому понадобилось очернять Рику в глазах её собственной семьи?
— Эрэа не со зла — она просто не знает правды, — пытался успокоить её Наль. — Я знаю, ты бы никогда не простила Ворона.
«Не простила», как же. Она это сделала. Ещё до письма с Джастином она попросила рассказать, как умер отец, ведь ей никто почти ничего не рассказывал — оказалось, что он умер на линии. Это ничего толком не меняло, но стало немного легче – всё-таки дуэль не Занха. Она простила.
Но это только её дело и никто не смеет в него лезть!
— Замолчи.
Наль замолк. Рика налила себе ещё воды и снова выпила, на этот раз мелкими глотками. Голова шла кругом, а дышать становилось трудно. Кажется, к ней вернулась детская болезнь, но ничего, сейчас должно пройти.
Когда картина перед глазами снова стала чёткой и вернулась способность дышать нормально, Рика сказала:
— С этим надо что-то делать, Наль. Кто-то должен ответить за ложь обо мне.
Рика была зла, и прощать кого-то ещё она не собиралась.
9.
Она искала и не находила. Наль пытался ей помочь, но и у него не было каких-либо результатов. Но хоть не сказал Штанцлеру и на том спасибо. Не хватало ещё вмешивать в практически семейные дела кого-то сомнительного.
Если бы Алва был в Олларии она могла бы спросить кому такое выгодно — но он был далеко и у него была куча своих проблем и добавлять к ним ещё и свои было бы неправильно.
Поэтому она писала обо всём, кроме самого важного. Алва поступал точно так же — писал о жарком солнце, напоминающем о Кэнналоа, пирушке, которую устроили солдаты и о том, как отреагировал Эмиль на какую-то фразу. И ничего о ходе войны или планах. Хотя теперь он не писал и того — с начала лета не пришло ни одного письма. Но это, наверное, правильно — вдруг письма перехватят.
Как перехватывают те, что идут в Надор.
Рика помотала головой — ну почему, о чём бы она ни думала, все мысли в итоге сводятся к одному. От этого уже начинала болеть голова. Ну почему за столько времени ни единой зацепки и ни одного намёка на то, кто тот человек, что так портит ей жизнь.
Рика вернулась в реальность, когда сообщили, что кто-то просился навестить королеву. Королева ответила, что неважно себя чувствует и пусть к ней сегодня никого не пускают. Её Величество действительно была бледна — должно быть это из-за волнения. Королева с каждым днём всё больше волновалась об исходе кампании и об отсутствии новостей, а иногда, опуская глаза, добавляла, что это она во всём виновата. Конечно Рика и другие фрейлины тут же начинали уверять её в обратном. В самом деле, разве может быть королева виновата в том, что из Варасты не присылают писем?
Её Величество поднялась и тихим слабым голосом попросила проводить её в покои. Рика тут же подскочила, поскольку она сидела ближе всех и подхватила королеву под руку. Та учтиво улыбнулась и нетвёрдым шагом удалилась из комнаты.
Уже опустившись на широкую кровать, она позволила себе выразить благодарность словами.
— Спасибо, Рикардина, я так рада, что ты рядом со мною, — она улыбнулась, но то была лишь тень прежней улыбки.
— Может стоит позвать врача?
— Нет, со мною всё будет в порядке, просто я вымоталась за день.
Вымотаться, сидя на одном месте можно только душевно — это Рика могла понять и сама, ведь её душа тоже металась.
— Не беспокойтесь, Первый маршал обязательно вернётся с победой! — Рика была в этом уверена — и поэтому до сих пор посылала письма, даже не смотря на то, что ответа на них нет.
Её Величество начала теребить платок.
— Я королева и должна в это верить, но это так тяжко — я всего лишь слабая женщина, я не понимаю планов мужчин и мне страшно, когда не доходят письма.
Рика тоже не понимала, но страшно ей не было. Алва предупреждал, что у него может быть много дел и что ответ на письма может значительно затянуться. И почему-то она была уверена, что с ним всё в порядке.
— Что ж, мне лучше отдохнуть, может тогда я придумаю для себя утешительную причину всего происходящего. Ты можешь идти.
Рика сделала реверанс и вышла.
10.
Письма пришли одновременно с известиями о победе. Как только по столице разнеслись новости о сокрушительном поражении Кагеты, в её дом явился кэналлиец с пачкой писем — и там было всё! Ответ на каждое из её писем, отправившихся в никуда! Рика читала и перечитывала их весь день, напрочь забыв обо всём остальном. И не заметила, что в комнате она уже не одна.
— Рика, — смущённо протянул знакомый голос. Рика замерла и наконец-то оторвалась от письма. На пороге комнаты стоял Наль, отчаянно краснея. Наверное, стыдился того, что прервал её.
Рика на него впрочем, не сердилась — сейчас она вообще ни на кого не смогла бы сердиться, так хорошо ей было. Она подскочила к кузену и обняла его, заставив беднягу покраснеть ещё сильнее.
— Я так рада тебя видеть, Наль. Ты уже слышал о войне? — он кивнул.
— Я потому и пришёл... хотел извиниться за свои слова. Прости, я был не прав.
Вспомнил полгода спустя! Рика засмеялась.
— Да ладно тебе, это было сто лет назад.
Он осмотрелся, явно думая, на что можно перевести тему, заметил листы на столе.
— А от кого письма?
Рика замерла. Почему-то она так и не придумала, что сказать, если её однажды застукают за чтением писем Алвы. Что же сказать Налю? Ведь если правду — он наверняка взбесится, и они снова поссорятся. Наль ненавидит Алву.
— Можно посмотреть? — Рика кивнула. Пускай. Соврать она не сумеет.
Наль подошёл к столу, наугад взял один из листов и посмотрел подпись. Дрогнул, побледнел, аккуратно положил лист на место. Улыбнулся чуть расстроено.
Рика удивилась — она ожидала бури, а пошёл мелкий дождик. Она была уверена, что кузен начнёт кричать и обвинять её, подобно матушке. Он видимо догадался о её мыслях.
— Я догадывался, — опустив взгляд в пол, признал он. — Помнишь тогда, когда я показал тебе письмо от матушки. Я сказал, что ты бы не простила Алву, — Рика кивнула — она помнила это чуть размыто, но помнила. — Я тогда увидел, каким стало твоё лицо. Ты словно хотела сказать, что я говорю неправду. Ты ведь никогда не умела лгать.
Действительно. Этого она не умела.
А кузен оказался не таким дураком, каким выглядел. Заметил то, что она так тщательно пыталась скрыть.
— Скажи, ты его... любишь?
Он всего на секунду поднял взгляд, но стушевавшись, снова уставился в пол. Рика ответила, не задумываясь. Уж если Наль все эти месяцы хранил её тайну, то не сболтнёт и теперь.
— В такого, как он, невозможно не влюбиться.
Вот ты и призналась Рика. Не только себе, но и другому человеку. Как бы ни поплатиться за излишнюю откровенность.
Наль побледнел ещё больше, но упрямо продолжал делать вид, что всё в порядке.
— Я понимаю...
Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но не решился. Рика тоже не знала, что говорить в такой ситуации. Тишина была напряжённой. Наль в конце концов не выдержал и присел на кресло — на самый краешек. Они молчали долго. О чём думал кузен, Рика могла лишь догадываться, но ушёл он так же не сказав ни слова.
11.
Чудесной победе не переставали восхищаться вот уже вторую неделю с тех пор, как Первый Маршал триумфально вошёл в столицу. Впрочем, этим действительно стоило восхищаться — видано ли, с шестью тысячами победить сто двадцать.
Рика поддерживала общее настроение, и омрачить это могла бы лишь встреча с Штанцлером. Именно поэтому, видимо, он и позвал её к себе. Рика не могла отказать — она всё ещё боялась, что Наль всё-таки рассердится и раскроет её тайну, а значит, нужно было делать всё, чтобы этого не произошло. И если это значило, что она должна пойти к Штанцлеру и снова слушать его речи — она пойдёт и выслушает.
Штанцлер тоже говорил о победе — что он рад, что всё завершилось благополучно, хотя, его бы устроил и другой исход — тогда их цель, возрождение Великой Талигойи, стала бы чуть ближе. Но конечно, такую цель лучше достигать не войной... Трус несчастный!
Покинув Штанцлера, она вздохнула с облегчением. Ещё бы подавить желание ворваться к Налю и заявить что-то вроде «Вот что я для тебя терплю!». Но это было бы совсем глупо, поэтому лучше отправиться домой.
Дома ждало письмо, но не то, которого Рика дожидалась. На этот раз это было письмо от матушки.
«Сегодня я услышала то, чего пожелала бы не слышать никогда. Я не могу поверить, что моя дочь опустилась так низко, что согласна жить на деньги человека, убившего её отца. К сожалению, я вынуждена в это поверить, потому что всецело доверяю людям, которые сообщили мне об этом бесстыдстве. Мне жаль, что моя дочь за какой-то год в столице распустилась так сильно. И искренне счастлива, что ваш отец не дожил до подобного позора. Сообщаю вам, что отныне вы больше не член нашей семьи — я отрекаюсь от вас, и ваши сёстры поступят так же.
Мирабелла, вдовствующая герцогиня Окделл,
Написано в 23 день Месяца Осенних Скал, 398 года Круга Скал, в Надоре».
Написано в 23 день Месяца Осенних Скал, 398 года Круга Скал, в Надоре».
Рика кинула письмо в камин. Стоило на волне радости забыть о проблеме — тут же нагрянуло! И как назло сразу после Штанцлера. Хуже уже просто некуда.
От неё отреклись — если об этом узнают, это будет настоящим позором. Ну и пусть! Если эта семья так к ней относится — она больше не часть этой семьи.
Рика сорвала пальца кольцо и швырнула его в угол. Попыталась успокоиться. Нашла кольцо и снова одела на палец — это просто фамильная ценность. Оно не причастно к словам матери.
Но об этом письме она не расскажет даже Налю. Хотя едва ли от неё здесь что-то зависело — если бы матушка захотела, чтобы об этом узнали, она бы нашла способ, чтобы об этом говорили в каждом переулке.
Поэтому срочно нужно найти того, кто рассказал матушке весь этот бред.
12.
«Кажется у Вас сегодня день рожденье. Я взял на себя смелость не спрашивать, что именно стоит Вам подарить и положиться на собственный вкус. Надеюсь, мой подарок Вам пригодится.
Рокэ, герцог Алва,
Написано в 5 день Месяца Осенних Волн, 398 года Круга Скал, в Олларии».
Написано в 5 день Месяца Осенних Волн, 398 года Круга Скал, в Олларии».
Письмо со шкатулкой пришли ранним утром, а не как обычно — вечером, когда ей самое время вернуться из дворца.
Рика открыла шкатулку: в ней было прекрасное золотое колье с рубинами и карасами. Красный, чёрный и золотой — цвета Окделлов.
Рика сразу же надела его, чтобы посмотреть, как оно будет смотреться на ней. Смотрелось идеально — и Рика признала, что вкус у Алвы тоже был замечательный.
Она и забыла, что у неё сегодня праздник — письмо матушки совершенно выбило её из колеи. Подарок приятно грел шею, напоминая, что не всё в этой жизни плохо. Интересно, откуда Алва узнал? Она не говорила и не писала — в этом Рика была уверена.
Но нужно было спешить во дворец — то, что у неё праздник не отменяет её обязанностей фрейлины.
У королевы всё было как обычно — конечно, она не забыла поздравить Рику, а остальные подхватили, но это заняло лишь пару минут, после чего все вернулись к привычному для них времяпрепровождению.
Рика вышивала гиацинты — любимые цветы Её Величества, и слушала звонкий голос, читающий Книгу Ожидания.
— Первый Маршал к Её Величеству.
Рика встрепенулась, зачем-то провела пальцами по колье. Алва на неё не посмотрел — не посмотрел вообще ни на кого, кроме королевы. Они обменяли парой взаимно вежливых фраз и удалились поговорить наедине в будуар. Все снова занялись своими делами.
— Срочное письмо для Её Величества.
Срочное письмо? О чём?
Рика заинтересовано посмотрела на гонца, принёсшего письмо. Он выглядел слегка запыхавшимся — видимо действительно торопился. Видимо её интерес заметили:
— Рикардина, отнеси письмо Её Величеству.
Рика не хотела идти — прервать, возможно, важный разговор было бы невежливо, но глаза Дженифер Рокслей странно сверкнули, и Рика не решилась возразить. Она взяла письмо и пошла в будуар, постучалась и выждала время, по её мнению достаточное, чтобы прервать разговор, не предназначенный для посторонних. И вошла.
Оказалось, что выжидала она недостаточно — потому, что Алва и Её Величество совсем не разговаривали. Рика замерла на пороге, не зная, что делать. Наверное, нужно было тут же извиниться и уйти, но ей нужно было отдать письмо. Или отдать письмо, извиниться и уйти, но это будет выглядеть... странно.
Тверда и незыблема, — напомнила себе Рика, вспоминая как нужно дышать. Только приступа сейчас и не хватало.
Алва лёгким движением снял королеву со своих колен и отошёл к дальнему столику.
— Ну же, вы ведь что-то хотели. Говорите же. Вряд ли вы потревожили бы нас без веской причины.
Алва был спокоен, словно его застали за игрой в карты.
Тверда и незыблема, — снова напомнила себе Рика. Теперь требовалось что-то сказать, но слова застряли в глотке.
— Срочное письмо для Её Величества, — кое-как выдавила она из себя.
— Отдавайте и пойдём отсюда. Если это срочно, то не стоит мешать, — он подхватил свой мундир и надел его, но застёгивать не стал.
Рика дрожащей рукой протянула письмо королеве — она была очень бледной и, казалось, что она с трудом удерживается на ногах. Алва легко подтолкнул Рику к выходу и закрыл за ними дверь.
Рика схватилась за воротник платья, пытаясь его оттянуть, чтобы дышать было легче.
— Простите, я не думала... я не хотела...
Нужно было что-то сказать! Но что именно, Рика совершенно не знала. Слова разбегались, словно ызарги и никак не желали быть произнесёнными.
Алва поморщился.
— Очень надеюсь, вы не подумаете, что я сейчас насиловал наш бледный гиацинт. Поверьте, есть занятия куда интересней этого.
С чего он взял, что она может так подумать? Ах да, она же писала ему о разговорах с Штанцлером, а он периодически упоминал, что королева вынуждена терпеть приставания Первого Маршала. Ещё одна ложь.
— Нет, — она покачала головой. — Я знаю, что это не правда. Насилие выглядит не так...
Она непроизвольно содрогнулась, вспоминая. Сильная рука, схватившая её за локоть, резкий запах кислого вина, маленькие бледно-голубые глаза...
Алва её дрожь заметил, хотя она очень надеялась, что это не так и остановил.
— Вы?.. — он не стал продолжать фразу, но молчание было красноречивее любых слов.
— Нет, слава Создателю нет, — он кивнул. Рика не знала, ждал ли он её дальнейших слов, но Рика продолжила. — Когда солдаты пришли в Надор после смерти отца... среди них был один. Он напился и подкараулил меня в коридоре, попытался схватить. Мне удалось вырваться и убежать. Через пару дней его повесили — он пытался присвоить себе что-то из конфискованного и это заметили.
Она замолчала и только сейчас заметила, что продолжает теребить воротник, хотя приступ уже закончился. Алва никак не стал комментировать её историю, и Рика была этому рада.
— Вы на удивление спокойно отреагировали на увиденную сцену, — заметил он. Рика и сама удивилась этому — ещё год назад она бы наверняка устроила истерику. Сейчас она напоминала себе, что она должна быть тверда и незыблема и что Алва ей ничего — абсолютно ничего не должен.
— Я уже год при дворе. Мне пришлось научиться сдерживать характер, — просто ответила она.
Они вышли в приёмную и на этом разговор закончился.
13.
Тем же вечером она пошла к Штанцлеру. Идти не хотелось, но прорыдав полтора часа у Наля на плече, она решила, что воспоминания о королевском будуаре следует заменить чем-то другим. Хорошим не получалось — слишком уж мало хорошего происходило в последнее время, поэтому Рика решила заменить менее гадким. Тут и пришлось кстати приглашение в дом «эра Августа».
Всё было как всегда — Рика старалась не свалиться с ног от невозможной духоты и при этом совсем не слушать противный голос Штанцлера. Если первое удавалось, то второе не очень, особенно когда речь зашла о матушке.
— Я узнал о вашей ситуации и мне так жаль, что я не смог переубедить вашу матушку. Она не должна была отрекаться от вас из-за ничем не подтверждённых слухов. Это просто ужасно. Но я, конечно же, попытаюсь переубедить эреа Мирабеллу...
Рика почувствовала себя так, словно её ударили чем-то по голове. Откуда он знает? Она же никому не говорила — даже Налю! Откуда совершенно постороннему человеку может быть это известно?
— Откуда вы знаете?
Она старалась говорить твёрдо, но из горла вырвался какой-то хрип. Как будто у умирающего, — проскользнула невесёлая мысль.
— Мне сообщила ваша матушка.
Вот как. Эрэа Мирабелла доверяет постороннему человеку больше, чем собственной дочери. Но почему? Ведь ничьи письма не доходили — ни её, ни Наля, ни Штанцлера... или?
Она засмеялась внезапной догадке. Штанцлер смотрел удивлённо, но она не могла остановиться — видимо накатывала ещё одна истерика, только на этот раз были не слёзы, а смех.
— Это вы. Всё вы. Вы рассказывали матушке о том, что якобы происходит со мною. Вы перехватывали письма. И об Алве вы узнали через Глорию — она ведь стала моей дуэньей по вашему совету.
Всё вдруг стало так просто. Она столько времени искала ответы на вопросы, а они лежали под самым носом. А она, дурочка, и не заметила.
Когда смех закончился, стало не до него. Штанцлер побагровел и смотрел с такой яростью, что Рика вздрогнула.
Он сделал несколько глубоких вздохов и, вроде бы, пришёл в себя.
— Раз вы догадались... вы ведь понимаете, что такой позор можно смыть только кровью?
Как заговорил — даже на «вы» перешёл. А то раньше всё «девочка моя».
Но что он имеет в виду?
— Убейте Рокэ Алву и о вашей связи, как и о том, что от вас отреклись, никто не узнает.
Штанцлер оказался ещё хуже, чем она когда-либо думала. Хочет шантажировать её? Год назад она впала бы в ужас и немедленно согласилась бы. Но это было год назад.
— Я никогда этого не сделаю.
Она вышла гордо, насколько могла.
Она бы не смогла поднять руку на Алву, даже если бы у неё действительно был шанс убить его. Но сейчас даже ызаргу ясно, что это только её погибель. Ведь Алва убьёт любого, кто попробует убить его — а то, что предлагали ей даже хуже. Это было бы предательством.
Она отказалась и, скорее всего, проживёт теперь не долго. Но Алву она за собою не потянет.
14.
Глория исчезла, не появившись в доме даже на следующий день. Это было хорошо — ей не нужно лишних глаз. К сожалению, довериться слугам она не могла — то, что шпионкой оказалась дуэнья, не отменяет того, что слуги так же могут служить кансильеру.
Поэтому пришлось искать другой выход.
Утром она как всегда отправилась во дворец — ехать одной было непривычно, но Рика пыталась убедить себя, что всё нормально. Во дворце, конечно же, поинтересовались, куда делась виконтесса и Рика солгала, что той пришлось срочно поехать в Крон. Тогда королева решила, что Рике тоже лучше отправиться домой — потому что негоже молодой девице появляться в обществе без дуэньи.
Рика стала заверять, что пока она под присмотром королевы, ничего плохого случиться не может, а виконтесса должна скоро вернуться, так что всё будет в порядке.
Лживые слова слетали с языка на удивление легко и королева, в конце концов, позволила ей остаться.
Рика вздохнула с облегчением — что делать, если бы её всё-таки отослали, она так и не смогла придумать.
Дальше всё тоже шло как по маслу: Её Величеству стало жарко, и она решила, что в самый раз будет прогуляться по саду. Обычно прогулка среди мокрых листьев на холодном воздухе посреди осени не вызвала бы у Рики восторга, но сейчас она была готова броситься королеве в ноги и благодарить её за это. Конечно же, она этого не сделала, только улыбнулась и накинула на плечи шаль.
Затем ей снова повезло: в этот раз королеву охранял никто иной, как капитан королевской гвардии. Он стоял поодаль от стайки фрейлин и просто наблюдал.
Рика старательно сверлила его взглядом, надеясь, что кроме Савиньяка этого никто не замечает. И, конечно же, что сам Савиньяк это заметил.
Когда он, наконец, подошёл и предложил прогуляться, Рика не смогла сдержать облегчённого вздоха. Он подхватил её под руку, и они шли по извилистым тропинкам, пока не отошли настолько, что никто не смог бы увидеть или услышать их. Тогда он остановился и освободил её руку.
— Так чего же вы от меня хотели?
Не будь ситуация такой серьёзной, Рика наверняка залилась бы краской. Почему-то она была уверена, что сейчас она побледнела.
Рика оттянула воротник, чтобы дышать было немного легче, и попыталась себя успокоить. Лионелю Савиньяку можно верить. Так писал Алва, а значит это правда.
А если не правда, то в принципе ничего страшного не случится — она и так и так погибла.
— Вы должны передать письмо герцогу Алве.
Она говорила уверенно, но Савиньяк не впечатлился, иронично выгнув бровь.
— Сударыня, если вы хотите признаться Рокэ в любви, то это можно сделать и без моей помощи.
Интонации в его голове до странности напоминали те, что звучали в голосе Алвы. Даже ирония была похожей. Поэтому Рика не стушевалась.
— Это не так. Это другое. Важное.
Как же убедить его? Письмо должно попасть к Алве — тогда она сможет умереть спокойно.
— Что в письме? — голос графа изменился, стал неожиданно серьёзным.
Рика покачала головой:
— Я не могу сказать, — сказать об этом было бы слишком стыдно. И никто не должен об этом знать.
— Почему вы решили, что я могу передать ваше письмо?
На это Рика ответила не задумываясь:
— Вам можно верить.
Савиньяк молчал, Рика тоже. Наконец он сказал:
— Давайте письмо.
Рика залезла рукой под корсаж и нащупала конверт. Савиньяк взял письмо и спрятал его во внутреннем нагрудном кармане.
— Идёмте, а то наше отсутствие заметят.
Рика кивнула. Теперь всё было легко.
«Герцог Алва,
Чтобы всё объяснить мне придётся начать сначала. Начало было чуть больше полугода назад: матушка прислала мне письмо. Из него я поняла, что кто-то перехватывает мои и кузена письма, идущие в Надор, и старается очернить моё имя в глазах семьи. Такие письма приходили и после, а я пыталась найти человека, который сообщает матушке ложные или сильно искажённые сведения. 3 числа Месяца Осенних Волн мне пришло ещё одно письмо, датированное 23 днём Месяца Осенних Скал, в котором сообщалось, что моя семья от меня отрекается. Из страха перед позором я не стала никому об этом сообщать, и не стала бы никогда, если бы не переменились обстоятельства.
Вчера я навестила графа Штанцлера и поняла, что это он писал те лживые письма и перехватывал мои. Когда он понял, что я догадалась о его роли во всей этой истории, он разозлился и попытался меня шантажировать. Я должна была совершить попытку отправить вас в Закат, чтобы правда никогда не вышла наружу — я отказалась. Я бы никогда не смогла согласиться на подобное.
Скорее всего, теперь я проживу недолго, но я думаю, Вы должны знать о том, что сделал этот человек. Возможно, тогда он получит по заслугам.
Прошу, передайте мои извинения графу Савиньяку, за то, что использовала его как посыльного, но я не могла довериться своим слугам, а мне было важно, чтобы письмо попало к Вам.
Рикардина Окделл,
Написано в 6 день Месяца Осенних Волн, 398 года Круга Скал, в Олларии».
Написано в 6 день Месяца Осенних Волн, 398 года Круга Скал, в Олларии».
15.
То, что случилось дальше, Рика не знала, как охарактеризовать. Наверное кто-то назвал бы это «Первый Маршал всё-таки сошёл с ума», но Первый Маршал находился в пределах слышимости и сказать что-то подобное никто не решился.
Всё началось с того, что вечером — довольно поздним, когда многие уже разошлись, Алва явился во дворец.
Королева за ужином решила, что хочет потанцевать с мужем, королю идея пришлась по вкусу, и поэтому наспех организовали подобие бала, где собрались все, кто ещё не успел уйти. Рика была в их числе.
«Бал» длился полчаса. Рике на удивление часто предлагали потанцевать или выпить или выйти из душного помещения, но она неизменно отказывалась.
Потом появился Алва. Он поклонился королю, поцеловал руки королеве и кардиналу и направился к Рике.
Ей он тоже поцеловал руку, а затем накрыл запястье своей рукой. Рика услышала, как что-то щёлкнуло. Когда Алва отстранился, она посмотрела на свою руку — и ахнула.
На руке блестел серебряный кэналлийский браслет. Обручальный. С летящим против ветра вороном.
Рика почувствовала, что готова прямо сейчас рухнуть в обморок, но Алва вовремя придержал её за плечи. Рика осталась в сознании, и до этого сознания довольно медленно доходило, что именно сейчас произошло.
— Вы ведь примете от меня ещё один подарок? — прошептал он с усмешкой ей на ухо, и в его глазах мелькнула кошачья искра.
Рика не ответила — она была настолько потрясена, что вообще не могла ни говорить, ни двигаться.
Дальше произошло что-то, не менее странное. В зал вошла королевская стража, во главе с Лионелем Савиньяком и арестовала графа Штанцлера.
Рика потянулась к воротнику, вновь почувствовав, что задыхается. Что-то эти приступы в последнее время случаются слишком часто — а ведь с детства не было.
Штанцлер начал возмущаться, но Савиньяк осадил его парой фраз о том, что его дом уже полностью обыскали и есть все основания для того, чтобы засадить Штанцлера в Багерлее.
Рика уже совсем ничего не понимала. Что происходило? Это она сошла с ума или мир рехнулся?
К ним с Алвой, как ни в чём не бывало, подошёл кардинал Сильвестр.
— Вы мне солгали, — заметил он, обращаясь к Алве. — Вы говорили, что никогда не женитесь.
Он заинтересованно разглядывал Рику, словно оценивая.
— Теперь в моём длинном списке грехов ещё и ложь высшему духовному лицу. Какая прелесть.
На кардинала Алва даже не взглянул. Его глаза, похожие на сапфиры, не отрываясь, смотрели на Рику.
— Что ж, прошу нас извинить, ваше высокопреосвященство, но мы вынуждены покинуть ваше общество. Как видите, нам с невестой есть, что обсудить.
Он подхватил Рику под руку и буквально потащил к выходу. Рика смотрела на браслет, и почему-то у неё даже не мелькнуло мысли, что всё происходящее неправильно.
16.
Очнулась она только когда её толкнули в кресло и сунули в руки бокал вина. Она сделала мелкий глоток и огляделась. Стены были обиты синим бархатом, на стенах висели кабаньи головы, в кресле напротив сидел Алва.
— Герцог..., — начала, было, она, но Алва взглянул на неё иронично и приподнял бровь.
— Думаю, моя невеста может позволить себе обращаться ко мне по имени.
Рика вжала голову в плечи. Действительно. Он же недавно сделал ей предложение — а она не отказалась.
Рокэ. Ро-кэ.
Раньше она никогда не называла его по имени — даже в мыслях. Наверное, стоило попробовать.
— Рокэ, что произошло?
Вероятно, в данный момент не нашлось бы вопроса глупее, но Рика всё никак не могла этого понять. Слишком уж реальность походила на сказку.
— Вы прислали мне письмо через Лионеля, в котором описали ту тяжкую ситуацию, в которой оказались. И я решил, что снова откладывать своё предложение бессмысленно, так как в противном случае возможности может больше и не представиться.
— По имени. Обращайся ко мне по имени.
Она сказала и только после поняла, что только что услышала и что произнесла сама. Наверное, она покраснела, потому что Рокэ засмеялся.
Он хотел сделать ей предложение ещё раньше? Но почему, они ведь и не виделись почти — только писали друг другу.
— Это похоже на шутку...
— Поверь, если бы я хотел пошутить, я бы нашёл способ поинтереснее, нежели связывать клятвой не только тебя, но и себя.
Да, это уже было похоже на правду. Рокэ не нужна была бы эта клятва, если бы он не хотел.
— Но почему?
Он пожал плечами:
— Кто знает. Так что, Рика, ты согласна стать герцогиней Алва?
Он вдруг оказался прямо перед ней — навис, упершись руками в подлокотники, и смотрел глаза в глаза. Разве Рика смогла бы сказать «нет»?
— Конечно, — она улыбнулась и почувствовала его губы на своих.
Они ещё долго разговаривали обо всём на свете. Она боялась, как на это отреагирует матушка, но вспомнила, что та и так отреклась от неё — теперь Рика просто сжигала последние мосты между собой и семьёй. От этого было немного грустно, но так решила не она.
Ещё она думала о Штанцлере. Но Рокэ сказал, что с ним уже покончено — к счастью кансильер не ожидал, что его в ближайшее время схватят и не успел спрятать всё, что могло бы его скомпрометировать. Это радовало — ведь при обвинении в государственной измене от плахи невозможно отделаться. Конечно, неправильно было радоваться чьей-то скорой смерти, но Рике было всё равно. Этот человек слишком много испортил в её жизни, начиная от восстания отца и заканчивая шантажом.
Потом пришёл Наль. Он поздравил её почти искренне, а затем долго говорил о чём-то с Рокэ. Они говорили при ней, но так тихо, что Рика почти ничего не услышала. Но, кажется, оба остались довольны.
А затем была музыка. Гитара в Руках Рокэ то плакала, то кричала, заставляя душу трепетать, а голос Рокэ так зачаровывал, что она не заметила, как наступила глубокая ночь.
В свой дом она не вернулась — осталась в особняке Алва. К счастью теперь это не было неприличным — теперь, когда на её руке блестел серебряный браслет.
@темы: Отблески Этерны, Фанфики